С еще большей долей неадекватности и свирепости бандюга заявил:
– Добыча моя! Никому ее не отдам! А ты вали обратно в свой клубешник и сиди там тихо!
– Я сказал, – еще более злобно, повелительно и громче рявкнул Алексей, выходя из себя, – отпусти их! Тебе непонятно?! Отпусти, иначе хуже будет!
– Хорошо, уговорил, – парень ухмыльнулся и закончил начатую фразу. – Но я сначала с удовольствием дам тебе в рот вместо них и, может, отпущу прелестных дам, если ты постараешься, – он схватил девушку за волосы, отвернул в сторону ее голову, уткнулся носом в ее шею и, ощутив сладкий запах духов, медленно провел языком по коже своей жертвы. Девушке стало настолько омерзительно, что она взвыла от этих будоражащих ощущений.
От таких слов Вершинин пришел в бешенство: дышал глубоко, его плечи приподнимались, жилы на руках вспухли, сердце забилось в бешеном ритме. Он готовился кинуться и без пощады разорвать мелкого наглеца на миллион кусочков. Витя тоже почувствовал назревающую бойню, понял чувства, бушующие в Вершинине, и посоветовал шпане оставить девушек в покое и уйти по-хорошему. Второй преступник умудрился разозлить и Витька:
– Никто бедных, несчастных и беспомощных девушек и не собирается беспокоить. Секс больших неудобств им не доставит, – дерзил он, обнимая рыжую девчонку, как наручники обнимают руки заключенного.
Двое на тротуаре не могли больше на это смотреть…
Первым не выдержал Леша – очередной неконтролируемый всплеск ярости и бешенства поглотил его с головой. Он бросился с кулаками на стоявшего спереди молодчика. Тот не сдвинулся с места, откинул девушку в сторону и мощно зарядил Лехе с правой по виску. Вершинин, от удара развернувшись на месте, упал и поцеловал влажный асфальт. Тут он и услышал злобный и наглый хохот шпаны и еле слышимый плач упавшей на асфальт девушки.
– Меньше выебываться надо! – сказал малолетний бандюга, глядя на лежащего Вершинина. – Я пощадил бы вас, но слишком много времени ты забрал у меня, клубная свинья. Это уж точно научит тебя слушаться и не выпендриваться, – высказался он, после чего достал из кармана куртки складной нож и, размахнувшись, хотел было у всех на глазах зарезать Вершинина.
Всего этого Алексей выдержать не мог, но тут ему на выручку пришел его верный друг Витя. Он мощным и прицельным ударом ноги с разбегу сбил искомое холодное оружие из руки нападавшего, повергнув в шок второго паренька, который вместе с девкой в руках бросился уносить ноги вместо помощи сообщнику. Ножик тем временем отлетел и затерялся где-то в кустах, а лицо нокаутированного из нагловатого и уродливого сделалось испуганным. Казалось, еще немного, и он напрудит в штаны.
– Второго! – крикнул лежащий Леша и, привстав, мигом ударил первому по ногам, отчего тот свалился на землю.
Витек настиг беглеца в два счета и тем же сокрушительным ударом по лицу вырубил его. Тот бессознательно повалился на спину и машинально потянул за собой рыженькую девчонку – Витек, схватив ее за руки, придержал от падения.
Парочка развернулась и увидела, как позади них с чудовищно большой скоростью Леша наносил удары по лежащему парню, присев ему на грудь.
– Лежачего не бьют, – успел произнести малолетний наглец и потенциальный насильник. Реакции не последовало.
Потом он успевал лишь обрывками фраз молить Вершинина о пощаде – тот был непоколебим и не собирался прекращать расправу. Бешенству Алексея не было конца – остановиться он не мог, задумывая до смерти забить своего обидчика. В этот момент он ничего не видел и не слышал. Он бил рефлекторно и от каждого удара получал некую силу, которая мотивировала его продолжать бить еще сильнее и чаще. Лехе это нравилось: каждый удар по изувеченной и окровавленной морде хулигана приносил его возмущенному сознанию неописуемый восторг. Хулиган уже не мог прикрываться руками, не мог сопротивляться, а под конец избиения лежал практически без сознания – он совершенно обессилил, послужив для Алексея отличной боксерской грушей. Вершинин стремился причинить малолетнему преступнику нестерпимую и адскую боль за то, что он не только осмелился напасть на слабеньких девушек, но и за то, что посмел дерзить самому Алексею Вершинину.
Самоуверенностью и надеждой на лучший исход событий для себя пацан с серыми глазами обладал в достаточной степени. Одними из его последних слов в эту ночь была фраза, которая ничего не изменила, а только раззадорила Алексея: