С первой же секунды пребывания в этой комнате Александре Игоревне бросился в глаза невзрачный и тихий мальчишка, сидящий особняком от всех в углу комнаты, наклонившись и листая какую-то книжечку, робко сгорбившись над ней. Холмогорцева осторожно подошла к нему, остановилась около ребенка, пытаясь заглянуть ему в лицо или хотя бы посмотреть на книжку, которую тот так тщательно изучает. Волосы у мальчишки были русые и кудрявенькие на кончиках, подбородок остренький, скулы плавные, немного длинный носик – это единственное, что мимолетно углядела Александра у мальчика. Она рассмотрела и ту книжку, которую листал мальчик – это был учебник математики. Находясь с мальчиком всего несколько мгновений, Холмогорцева ощутила совершенно иные чувства по отношению к этому сироте, чем к остальным, будто именно его она искала, будто его всегда любила как родного, будто шла сюда именно за ним. Не видя его лица, она уже заранее знала, кто это, какая у него внешность, какой характер, какие мысли, какое поведение. Своим странным, невзрачным и простеньким видом он тянул ее к себе, подсознательно звал ее. Кажется, забрать мальчика суждено было только ей, а ему суждено было назвать ее мамой и полюбить так, как не любил никто прежде.
– Дима, Димочка! – сказала вошедшая воспитательница, сопровождающая детей на прогулку. – Пойдем же. Все уже давно на улице, а ты еще здесь – потом досмотришь эту книженцию.
Она подошла к мальчику, одетому в коричневую толстовку с капюшоном, черные брючки и кроссовки, не обратив внимания на стоящую рядом Холмогорцеву, и прикоснулась к его спине. Он обернулся к учительнице, и Александра Игоревна разглядела его черты лица, поразившись тем, что именно так она его и представляла, как сердцем чувствовала, надеясь на то, что и он ответит ей взаимностью. Она захотела как можно скорее забрать его. Тем временем Дима Астафьев быстренько приподнялся с пола, прижав к себе учебник – педагог попросила его оставить книгу, но он отрицательно покачал головой и в обнимку с книжкой побежал одеваться. Не узнав этого ребенка поближе, Холмогорцева уже полюбила его; увидев Диму в первый раз в жизни, ей казалось, что она знала этого мальчика уже давно. Опытная сотрудница поняла, что пришедшая женщина нашла того, кого искала, поэтому с радостью показала ей, куда можно обратиться по вопросу усыновления, а потом, выведя Александру Игоревну на улицу, она направила ее туда, где обычно гуляет эта группа детдомовцев.
Холмогорцева на всех парах помчалась туда, проговаривая одно только его имя, которое ей очень понравилось. Обнаружив нужную группу, Александра Игоревна подошла к учителю и решила выведать у нее все о невзрачном Диме, покорно выждав, пока требовательный педагог отругает другого мальчугана за какой-то проступок. Когда учитель уселась на скамеечку, посматривая по сторонам и еще теплее завернувшись в свой плащ, защищаясь от прохладного ветерка, к ней подсела Холмогорцева, нетерпеливо попросив разрешения поговорить с Димкой.
– А вы кто, собственно, будете? – строго спросила воспитательница, с недоверием посмотрев на молодую женщину.
– Я хотела бы усыновить Диму Астафьева, – быстро проговорила возбужденная Холмогорцева. Когда воспитательница кивнула, Александра молвила следующее. – Могу ли я поговорить с ним?
– Поговорите… если сможете, – тихо произнесла педагог. – Вы не против, если я закурю?
– Нет-нет, пожалуйста, – махнула руками Холмогорцева. – А почему я должна пробовать? С ним что-то не так? – разволновалась она и стала говорить все быстрее и быстрее. Ее всю трясло, она хотела как можно быстрее обнять своего ребенка, с которым ее свела судьба, а педагог наоборот с каждой секундой говорила все ленивее и ленивее.
– Да нет, все так, – отвечала она. – Все с ним нормально: семь лет, здоров, только на этом фоне, – воспитательница постучала себе по голове, – немного не как у всех.
– Что же вы имеете в виду? – напугалась Александра Игоревна.
– Нет, ничего такого страшного, – поспешила успокоить ее воспитательница. – Вот вы посмотрите в ту сторону, – сказала она и кивнула в сторону Астафьева.