«Да ты и сам хорош», – подумал Леша.
Секретарь как могла успокаивала разбушевавшегося директора:
– Не горячитесь, Емельян Николаевич. Время сейчас такое.
– Чего ты меня учишь?! Я же физик. Время всегда и везде одинаковое!
– А что касается унижения, я вам скажу, иногда проблема в самих детях! Вспомните Вершинина.
Тут Леха стал слушать еще внимательнее.
– Ой, Наталья Сергеевна! – махнул руками директор. – Не упоминай о нем при мне – аж тошно становится!
«У нас с тобой это взаимно, гнида!» – шепотом произнес Вершинин, услышав подобную реплику в свой адрес.
– Запомни, – продолжил Емельян Николаевич, – дети не виноваты – виновато воспитание. Поэтому мы должны их направлять и воспитывать, служить им хорошим примером, – Савин поднял кверху указательный палец, усевшись в кресле поудобнее.
– А что же с Екатериной Викторовной? Позвать ее?
– Не надо, – уже спокойнее ответил Савин. – Пусть закончит работу со всеми журналами и отчетами и сдаст их в канцелярию. Не будем портить настрой у работника этой неприятностью, – важно заявил директор. – Ты лучше подготовь приказ о выговоре и на видное место его положи.
– Ну преподаватель все же молодой, неопытный…
– Она уже пять лет у нас работает!
– Может быть, стоит пожалеть? Первый раз все же.
– Нет и еще раз нет! – скомандовал Савин, поднявшись с места. – У нас в школе с этим строго! А опыта у нее уже предостаточно – надо было давно научиться расставлять приоритеты и видеть границы допустимого: где компетенция учителя, а где личное пространство ученика, которым распоряжаются только его родители и он сам, если мозги на месте. И так у нее здесь тепличные условия. Если еще раз такое повторится, если еще хоть один раз я об этом узнаю, а математика – это такой предмет, который далеко не всем дается, вечно с ним проблемы… то наш учитель математики потеряет работу и пойдет со всем своим выпуском из педагогического университета в магазины работать! – жестко проговорил директор, а секретарь его покорно слушала. Никто из них не замечал и даже не подозревал, что за дверью их подслушивают.
«Вот говно! Сам же орешь на всех на своих уроках, обзываешь, унижаешь, подъебываешь, а тут молоденькую и красивенькую училку загнобил и обосрал, будто сам такой весь невинный, – думалось Алексею. – Но спасибо тебе, подкинул ты мне идейку своими психами, – именно так копилка соображений, планов и сценариев развития событий в кабинете математики между Лехой и учительницей пополнилась. Леша понимал, что уговорить или даже заставить Екатерину Викторовну поставить ему трояк будет не так легко, как прогуляться по парку, но он пару минут посмаковал услышанное. – Размолвки на службе – ах, как это плохо и… приятно».
Алекс не стал задерживаться у директорского кабинета и мигом исчез оттуда – он пошел дальше, по направлению к кабинету математики. Вообще, когда он бродил по школе, то весело и счастливо оглядывался по сторонам: с каждым местом, с каждым кабинетом, с каждой лавочкой, партой, даже подоконником у Лехи была связана какая-нибудь история. Сейчас все увиденное спровоцировало в нем мощный поток приятных воспоминаний. Лицо его светилось от ностальгии, он чуть ли не подпрыгивал на ходу, а глаза его были не такими уж злыми и коварными. Но это окрыленное состояние легко было нарушить – он знал, что впереди его хорошее настроение кем-нибудь или чем-нибудь обязательно будет испорчено. Может быть, поэтому он делал гадости другим, потому что сам не ощущал счастья и радости. Либо ему никто не приносил столько положительных эмоций, как те, кому он регулярно портил жизнь (один бедный должник Олег чего стоит), или те, кого он шпилил.
Вершинин противоречиво относился к окончанию школы: с одной стороны, он не хотел покидать насиженное и знакомое место, а, с другой стороны, все это ему так приелось, так его достало, что он с удовольствием бы сменил обстановку, взял бы какую-нибудь новую высоту, позабыв о школе, которая, по сути, ничего дельного ему и не дала, а в инсте, как он говорил, точно покруче будет.
Летом в школе было угрюмо и безлюдно. Вершинин добрался наконец до кабинета учителя алгебры и геометрии Екатерины Викторовны Щедровой, которая чуть более пяти лет назад, с отличием закончив физико-математический факультет педагогического университета, пришла сюда на практику и наблюдала именно за Лешиным классом.
Алексей с ходу вошел в открытый кабинет – за учительским столом сидела его цель! Екатерине Викторовне Щедровой было 27 лет. Учитель математики была маленького роста, худенькая; активная и изящная девушка была приятна в жизни и строга и принципиальна на работе. Одевалась она всегда по моде, правда, в последнее время ее наряды стали попроще, но несколько откровеннее допустимых учительских, что наверняка выводило директора из себя. Но в этих развязных нарядах Екатерины Викторовны были и свои плюсы – один из них, например, заключался в том, что у ее учеников, в особенности пацанов из 7-9 классов, каким-то волшебным образом повысилась успеваемость по ее предметам… незначительно, но все же какая-никакая положительная динамика. Вот сегодня она была одета еще более или менее терпимо: красная блузка, черная юбка, такого же цвета блестящие туфли на высоком каблуке, состоящие будто из одних только застежек, плюсом чулки телесного цвета.