- Красиво пошёл! – усмехнулся Демьянов. – Похоже, кто-то из рабочих напортачил с углом установки одного или двух стабилизаторов. Бракоделы чёртовы!
Полигонный полугусеничный Газ-60 дотащился до места падения ракет за полчаса.
- Даже без замеров поля поражения вижу: очень кучно легли в сравнении с прежними испытаниями, - загорелись глаза у стоящего в кузове Василия Васильевича. – Верной дорогой идём, товарищи лейтенант госбезопасности!
Конструктора, всё ещё с опаской поглядывавшие на Николая (немудрено после целой серии «посадок» их коллег по институту!), быстро десантировались из кузова с рулетками, геодезическими вешками и прочим инструментом.
- Может, мы с вами назад, в Москву? – спросил уже основательно промёрзший Демьянов. – Только пусть товарищи разыщут эту… балерину, решившую нам показать в воздухе танцы. Надо всё-таки разобраться, что с ней случилось.
- Можно. Всё равно отчёт об испытаниях только к утру будет, - согласился представитель артуправления. – Но как, всё-таки, вы оцениваете сегодняшний пуск.
- Как очень многообещающий. Я не ошибся, оценивая дальность залпа в пять с лишним километров?
- Пожалуй, все шесть с хвостиком, если по самой ближней воронке мерять, - поправил Демьянов артиллерист, прекрасно знающий этот полигон.
- Просто отлично! Если увеличим запас топлива, то и до восьми с этим самым хвостиком дотянем. И тогда кисло нашим врагам придётся. Ой, кисло!
Прода от 11.01.23
20
И всё-таки он простыл на полигоне. С вечера начало знобить, а наутро уже захлёбывался соплями. Кое-как доковылял до телефона и позвонил на службу. Румянцев даже не узнал его голос.
- Температура?
- Похоже. Померять нечем, буду у соседей термометр спрашивать. Но работать не отказываюсь: буду писаниной заниматься.
- Я к тебе Кузнецова пришлю.
- Зачем?
- «Зачем, зачем». У тебя же, небось, ни лекарств, ни продуктов.
- Есть такая буква, - шмыгнул носом Николай.
Термометр нашёлся у Лиды Соломиной. Тридцать восемь и семь. Из носа – река. Пришлось пустить на носовой платок старую майку Шеина. Судя по тому, как часто приходится сморкаться, к вечеру ноздри будут пылать красным сигналом светофора.
Дождался, когда рассосётся на работу народ, и лишь потом вдоль стеночки поковылял на кухню, варить оставшиеся несколько картофелин. Ещё с детских лет помнил, как мать заставляла его дышать картофельным паром при простуде.
- Ты бы, Стёпа… Ой, извини, Николай Николаевич, всё отвыкнуть не могу.
- Да ничего, Глафира Андреевна, можно и так, и так.
- Ты бы в горячей ванной полежал, - сжалилась над Николаем пенсионерка из второй комнаты. – Лучше, конечно, было в баньке попариться, но раз нету её, и ванна подойдёт.
- Только хуже будет, тётя Глаша. Проверял, знаю. А вы горчичниками не богаты?
- Горчичниками? Нет, давно уже все на свой ревматизм извела. А вот горчичный порошок где-то ещё был.
- Не одолжите? Очень немножечко, чайную ложечку, и это уже хорошо, - с трудом улыбнулся Демьянов, процитировав неизвестную ещё здесь песенку Винни-Пуха.
Интересно, а саму эту книжку уже написали?
- Шутник, - тоже улыбнулась пенсионерка. – Сейчас поищу.
- Если найдёте, тогда я у вас ещё и тазик позаимствую, чтобы ноги в нём распарить.
Вот так и дождался Юрку: с ногами в горячей воде с горчицей, с кастрюлькой свежесваренной картошки на коленках и полотенцем на голове (чтобы драгоценный картофельный пар без дела не улетучивался).
- Вот тут лекарства, - зашуршал он пакетиком обёрточной бумаги. – Специально спросил в аптеке всё самое лучшее от простуды. А вот тут продукты: сыр, мясо, колбаса, консервы, макароны, картошка, лук, чеснок, чай.
Об пол грохнула банками авоська.
- Торопишься? – заметил Демьянов взгляд Юрия на часы.
- Да понимаете… Позвонила Нина из Коврова. Ну, та с которой я на встрече Нового Года… Это…
- Ты ж говорил, что не помнишь, с кем лобызался.
- Я не помню, она помнит. В общем, она и Кира, чертёжница, в командировке в Москве. Договорились встретиться возле ГУМа. Чтобы определиться, куда я их вечером, после службы, свожу. Мне всё равно почти по пути…
- Да иди, иди. Разве ж я против? Девчонкам привет передавай и извинения за то, что не смогу к вам присоединиться.
Почти ничего из «самых лучших лекарств от простуды» Николай не знал. Кроме, пожалуй, витамина С. Хорошо, что аптекарь, помимо названий на пакетиках с таблетками и порошками, ещё и написал, что от чего, и как принимать. Да только не очень-то это помогло: сопли текли, голова разваливалась от боли, появился кашель. А к вечеру вообще развезло. До галлюцинаций. И не каких-нибудь, а эротических.
Мерещилось Демьянову, что рядом с ним та самая Кира с завода Дегтярёва. Лежит он на кровати почти голый, а она его гладит. То ко лбу прикоснётся, то мягкой, прохладной рукой по груди проведёт, по животу. И так хорошо ему становится от её прикосновений. Приложила руку к переносице, и сразу тепло стало расходиться в этом месте, аж припекает. Но лучше всего, когда она ему попить даёт: вода из рук Киры такая вкусная. «До чего спермотоксикоз человека довести может! - мелькнуло в голове. – Выздоровею, и надо срочно эту проблему решать».
Из забытья он вывалился среди ночи. С трудом сорвал с себя мокрую, пропитавшуюся по́том простыню, скинул ноги на пол. И… увидел дремлющую на стуле девушку, закутавшуюся в его одеяло.
Скрип пружин разбудил её.
- Проснулись? Как себя чувствуете? – вялым голосом произнесло видение.
А действительно, как? На голову как будто свинцовую папаху надели. Нос… Нет, из носа, вроде, не течёт, хотя и пазухи побаливают, и внешняя сторона ноздрей. Ну, это понять можно: стёр он их своим «платком» из шеинской майки. Колючий комок где-то на стыке трахеи и бронхов никуда не делся, но, кажется, так сильно, как было во второй половине дня, не дерёт. Кожу на груди печёт, и на ней отпечатались красные прямоугольники.
- Жить буду. А ты как тут оказалась? – узнал Николай в «галлюцинации» всё-таки Киру.
- Я настояла, чтобы Юра нас с Ниной сводил вас проведать. Приходим, а вы тут без сознания лежите. Ну, я Юрку с Нинкой отправила закупать необходимое для лечения, а когда они принесли, осталась за вами ухаживать. Не всё, конечно, нашли, Кое-что у соседей пришлось спросить. Водой с уксусом обтирала, чтобы жар сбить, подслащённой водичкой с витамином С поила, горчичники ставила, нос варёными яйцами грела. А вы всё никак в себя не приходили, только бредили. Мне даже страшно за вас стало. Только часа два назад успокоились, и я поняла, что вы просто уснули.
- А который час?
- Половина пятого утра.
- С ума сойти! Это что же получается? Я больше двенадцати часов в отключке был? Господи, что я несу? Как же ты на работу пойдёшь, спасительница? Сама ведь после такой «весёлой» ночки – никакая!
В свете зажжённой настольной лампы лицо Киры порозовело от комплимента.
- Так завтра же… Ой, уже сегодня – выходной. Нам с Нинкой только послезавтра в наркомате надо с утра быть… А что такое «сепрмотоксикоз»? Болезнь какая-то? Вы, когда бредили, всё его поминали.
Теперь пришла очередь Николая краснеть.
- Можно сказать, и болезнь. Отравление мужского организма собственной спермой от долгого полового воздержания. Негативно сказывается на мозговой деятельности: все мысли вокруг одного и того же вертятся.
- Я что-то подобное и представляла, - прыснула Кира. – Судя по вашей реакции на мои прикосновения.
Демьянов едва удержался от того, чтобы сунуть руку под простыню, чтобы проверить, сухие ли трусы.
- Извини, я себя не контролировал…
- Да чего уж там. Я же не школьница младших классов, чтобы от вида возбуждённого мужчины в обморок падать. Даже замужем успела побывать, - грустно добавила они, помолчав пару секунд. – На последнем курсе техникума.
Вставать с кровати пришлось, опираясь на плечо девушки, но от её предложения помочь по дороге туда, куда даже короли пешком ходят, Николай отказался наотрез. Сам доковылял, держась за стеночку. А когда вернулся, скомандовал.