Наконец настал желанный день. Погода немного установилась, хотя временами шел мелкий снег. Прилуки согласились принять группу самолетов. Пилоты в приподнятом настроении отправились на старт.
— Наконец-то отправляемся! — радовался Скибина, подходя к подготовленной машине. — Вперед, на запад! — задорно бросил он товарищам призыв, известный по многим плакатам.
— Ну ты, брат, и быстрый, — осадил его Еремин. — Что из того, что ты полетишь сейчас за тысячу километров на запад, если через несколько дней опять возвратишься сюда за следующим самолетом?
— Да, но до этого я побываю в Польше. А при случае, глядишь, и какой-нибудь гитлеровец попадется на мушку. Помнишь, капитан говорил, что на той территории такое возможно…
— Возможно, хотя маловероятно. Теперь у гитлеровцев не так много машин и летчиков, — ответил Еремин, но Скибина его уже не слышал. Он садился в самолет, оживленно разговаривал с механиком.
Стартовали парами. В воздухе объединились в звенья и взяли курс на Прилуки. Перед Прилуками погода начала портиться. Горизонт затянуло тяжелыми свинцовыми тучами. Едва последние пары успели приземлиться, как повалил густой, пушистый снег. Подруливали к стоянкам медленно, осторожно. О дальнейшем полете не могло быть и речи. Пилоты передали машины механикам и пошли в аэродромный клуб, где их ждал приют и отдых.
Вечером слой снега достиг десяти сантиметров, и ничто не предвещало, что он прекратится. Метеорологические сводки были неутешительными. Летчики хмуро сидели за ужином, почти не разговаривали.
— Мало как будто просидели в Рогани, здесь теперь досидим остальное, — прервал кто-то молчание.
— Не каркай, не каркай, возможно, завтра-послезавтра погода прояснится, и полетим дальше, — увещевал хмурого пилота Бородаевский.
— Эх, если бы это в Карловке, там бы можно было спокойно посидеть и несколько дней, а здесь…
— Совсем недавно ты ругал Карловку, а теперь что? Затосковал вдруг? Неужели по Галине?
Вопрос был адресован Славеку, но Еремин его произнес таким громким шепотом, что услышала по крайней мере половина присутствующих. Разумеется, воспользовались подвернувшимся случаем, чтобы пошутить над товарищем, — все какое-то развлечение.
— Не огорчайся, Славек, весной снег растает, и мы вернемся!
— Возьми на три дня увольнительную и заскочи в Карловку. Снегопад так скоро не прекратится, может, успеешь…
— Что для него три дня? Ведь его знакомство с Галиной продолжается уже, наверное, четыре…
— Лучше не лететь в эту Карловку. Еще занесет тебя по дороге снегом, и авиация потеряет такого кандидата в асы…
— Напиши письмо, это значительно безопаснее!
— Да она получит его не раньше, чем через месяц!
Летчики расшевелились. Понурое настроение развеялось. Шутки вызывали взрывы смеха. Только Скибина сидел нахмурившись. Зол был на себя за то, что так неосмотрительно вылез с этой Карловкой. Оглянулся вокруг, словно искал помощи, и заметил Бородаевского, весело поглядывавшего на него.
— Что, взяли тебя на прицел?
Славек кивнул головой. Однако на его лице уже появилась тень улыбки. Как этот Василий забавно подмигивает!
— Не беда, — продолжал с веселой улыбкой Бородаевский, — не ты первый и не ты последний, кто ребятам попал на зубок. А в другой раз не попадайся. Здесь действует тот же принцип, что и в воздухе: не попадайся…
Дверь с шумом распахнулась, стремительно вбежал пилот из другого полка.
— Слыхали?! — закричал он, запыхавшись. — Слыхали новость?
Все окружили его, наперебой задавали один и тот же вопрос:
— Какую новость?
Летчик выкрикивал, захлебываясь:
— Слыхал последнюю сводку по радио… Фронты пошли в наступление!.. От Вислы… Началось 12 января… Освобождено много населенных пунктов… Наши войска ведут наступление на широком фронте! Гитлеровцы удирают…
СТАРТУЮТ ТОЛЬКО ОТВАЖНЫЕ
События, разыгравшиеся на фронтах, волновали всех. Летчики собирались у радиоприемника, жадно слушала сводки о сражениях, повторяли названия населенных пунктов, освобожденных в победоносном марше советских войск.
А снег, как назло, продолжал валить без перерыва. Персонал, обслуживающий аэродром, неустанно боролся со снегом, но результаты были незначительными. Ежедневно группы бойцов выходили на расчистку стартовой полосы, которая за ночь вновь покрывалась свежим слоем белого пуха. Механики хлопотали около самолетов на стоянках, очищали их от снега, откапывали занесенные шасси, стряхивали пышные шапки с брезентовых чехлов, прикрывающих моторы и винты.