Летчики проводили дни в аэродромном клубе, обсуждали ход наступления, играли в шахматы, читали старые и свежие газеты и журналы. Писали письма в Карловку.
Бородаевский с группой летчиков из своей эскадрильи возвращался с обеда. Остановились у входа в клуб.
— Сегодня опять пятнадцать градусов мороза, — сказал Женька Пирогов. — И так уже несколько дней…
— А снег все падает. — Скибина отряхивал воротник куртки, густо осыпанный белыми хлопьями.
— Если так будет и дальше, нас здесь окончательно засыплет. Только весной, когда растает снег, найдем свои самолеты… — Женька говорил это в шутку, но в его голосе слышалось раздражение, вызванное вынужденным бездействием.
— Мы должны наконец чем-нибудь заняться! — сказал Славек, выражая мысли многих товарищей. — Так дальше нельзя…
— Послушайте, а может, нам возобновить работу нашего кружка самодеятельности? — предложил Бородаевский.
— Прекрасная идея!
Обрадованный Василий широко улыбнулся, показав все зубы, и двинулся к выходу. Вошли в просторный зал и замерли от неожиданности. На примитивных подмостках из столов и досок стоял Еремин и увлеченно рисовал. На большой стене уже виднелся набросок фигуры молодой женщины, с беспокойством всматривавшейся в даль, в надвигающуюся от горизонта страшную грозу. Придя в себя от неожиданности, летчики стали громко хвалить Еремина за инициативу, с восторгом отзываясь о его способностях.
Вскоре картина была закончена, изображенную на ней женщину назвали Катюшей, и теперь она приветствовала пилотов, прилетавших в Прилуки.
В тот вечер в клубе не скучали: организовали дружеский вечер. Солдатский юмор, шуточные и лирические песенки, зажигательный казачок, задорно исполненный Ваней Зимаковым, понравились всем. Несложную декорацию выполнил, конечно, незаменимый в таких случаях Еремин. Программа завершилась выступлением Славека. Сильным, звонким голосом он читал стихи Маяковского — своего любимого поэта.
После недели непрерывного снегопада небо прояснилось. Теперь можно было подумать о возобновлении полетов. Но стартовая полоса на аэродроме вовсе не напоминала взлетную площадку. Это был скорее длинный и довольно узкий коридор, в котором почти без труда мог спрятаться взрослый человек. Командование аэродрома решило как можно скорее отправить застрявшие здесь самолеты на фронт. Ведь там в них очень нуждались. Тем более что пришло известие об освобождении Варшавы, советские части и 1-я армия Войска Польского стремительно продвигались на запад. Все понимали, как нужен сейчас фронту каждый самолет.
Самолеты вручную выкатывали со стоянок на старт. Об использовании автотягачей не могло быть и речи: сугробы намело выше пояса. Летчики собирались около машин и с опаской глядели на проход, по которому должны были стартовать.
Бородаевский медленно пошел по проходу. Разглядывал его стены, смотрел на утрамбованный под ногами снег. За ним шел Еремин.
— Это все равно что стартовать из мешка, — мрачно сказал он командиру эскадрильи.
— Да, этот коридор чуть пошире размаха крыльев машины, — отметил Василий. — Но, знаешь, это даже хорошо…
— Чего уж тут хорошего?
— Старт отсюда произведем как по ниточке…
— У тебя на уме всегда одни шутки, — хмуро ответил Еремин. — Сам ведь знаешь, старт отнюдь не будет легким. Мы-то еще, может, и справимся, а вот наши молодые? Ой, нелегко…
— Ну и что из того, что нелегко? Думаешь, на войне делают только то, что легко? А воздушный бой вести легко? А вынужденная посадка? Или возвращение на подбитом самолете, который зачастую только чудом держится в воздухе?
— Слушай, Вася… — попытался Еремин прервать поток слов капитана. Он понимал замысел и выводы командира, но не был полностью убежден в возможности старта в таких условиях. Впрочем, опасался он не за себя. Беспокоился о молодых пилотах из своего звена.
— Что «Вася»? — рассердился Бородаевский. — До конца зимы хочешь просидеть на этом загаженном аэродроме? Знаешь ведь, что мы должны лететь дальше. Нельзя попусту тратит время и ждать у моря погоды. Такую роскошь позволить себе можно после войны.
— Да, но…
— Никаких «но»! Ты помоги мне объяснить ребятам, что нет здесь никакой проблемы. Дело легкое и простое. Я стартую первым, остальные — за мной!
Костя с уважением посмотрел на командира эскадрильи. Он вспомнил, что Василий и не из таких переделок выходил победителем. Было у него несколько вынужденных посадок, так что он сможет стартовать даже из «мешка»!