— Ну конечно. Еще две недели, а там, глядишь, и война кончится!
— А я ничего не имел бы против этого, — серьезно сказал капитан Бородаевский, который прислушивался к их разговору.
— А я бы имел, — вмешался Красуцкий. — Тебе, Вася, хорошо так говорить. Ты у нас и полетал, и повоевал, у тебя сбитых самолетов вон сколько на счету, а я фашиста даже через прицельное устройство не видел…
— Чем раньше кончится война, тем меньше будет жертв, — назидательно подвел конец спору Бородаевский. — Но ты не переживай. Еще навоюешься, вот увидишь. Гитлер ни сегодня, ни завтра не капитулирует.
Советские воинские части подходили уже к пригородам Берлина, когда наконец поступил долгожданный приказ об очередном перебазировании и вступлении полка в боевые действия. 23—24 апреля вся 3-я дивизия совершила перелет из-под Кутно на полевые аэродромы: 9-й полк расположился в местечке Крушвин, а 10-й и 11-й полки, миновав Познань, Гожув-Велькопольский и Барнувку, высадились на летном поле в Бяленгах. Перелет на расстояние свыше 330 километров занял немногим менее часа.
Труднее пришлось тем, кто должен был преодолеть этот путь на автотранспорте, поскольку дорога оказалась длиннее. Она составила более 400 километров. А интенсивное прифронтовое движение по разбитому транспортом и бомбежками шоссе создавало дополнительные трудности. Сложнее всего было пробраться через забитую воинскими частями Познань, а также через переправу на реке Варта в районе Гожува-Велькопольского. Однако, несмотря на все эти сложности, основная часть автоколонны сумела прибыть вовремя.
К огромной радости летчиков, в Бяленгах они встретились со своими старыми знакомыми и друзьями из их «личного» 74-го батальона авиационного обслуживания. Казалось, что объятиям и поцелуям не будет конца, хотя расставание в Карловке произошло и не так давно.
Капитан Бородаевский летел во главе эскадрильи. Теперь отличному штурману пришлось призвать на помощь все свое умение, чтобы точно привести самолет на нужный аэродром. Каждые две-три минуты он вновь и вновь обращался к карте, сравнивая ее с местностью. А это было нелегкой задачей. Сожженные и разбитые в боях деревни, поселки и маленькие города затрудняли ориентирование. Изуродованные верхушки колоколен, разрушенные огнем артиллерии фабричные трубы и отдельные строения служили плохими ориентирами. Бородаевскому оставалось лишь вести расчеты пройденного пути, исходя из времени полета и точно определенного курса и полагаться на свою интуицию и опыт.
Под крыльями самолетов расстилалась земля, на которой совсем недавно шли жестокие бои. Судя по карте, летчики вот-вот должны были пролететь над бывшей польско-немецкой границей и очутиться над территорией, отнятой у Польши Германией.
Теперь следовало быть особенно внимательным. Они приближались к аэродромам 4-й дивизии. Внизу был виден большой лесной массив, густо усеянный озерами. Слегка волнистая местность выглядела, как гигантских размеров подушка с небольшими углублениями и выпуклостями.
Наконец показались характерные очертания трех озер, расположенных вокруг аэродрома в Бяленгах. Как и было обозначено на карте, западнее лежало большое озеро Мокшицко, в северо-западной стороне протянулось трехкилометровой полосой озеро Нарост, а рядом с самим селением находилось третье озеро, названия которого на карте не было. Василий сравнил местность с картой. «Да, кажется, здесь», — пробормотал он. Затем уточнил еще раз. Продолжительность полета, курс — все соответствовало. Но ведь в этом районе было полным-полно аэродромов: здесь размещалось множество различных авиаподразделений. Бот был бы стыд, если бы он посадил всю эскадрилью на чужом аэродроме! Бородаевский положил машину в легкий крен влево и снова внимательно осмотрел местность.
«Так! Есть!» — с удовлетворением отметил он про себя.
Внизу показались контуры взлетной полосы, протянувшейся через хорошо видимую просеку в старом лесу, который с востока примыкал к аэродрому. Эта широкая просека облегчала самолетам подход на посадку. Бородаевский включил радио, и в эфире зазвучали хорошо знакомые пилотам слова командира эскадрильи:
— На посадку, парами! Первое звено — за мной, второе и третье — отойти влево, на круг!
Сквозь шум и треск в наушниках слышались голоса командиров звеньев, повторявших приказание. Василий сбросил газ и подал рукоятку от себя. Спустя минуту колеса машины коснулись поверхности поля. Прошло еще несколько минут, и командир эскадрильи передал свой самолет в заботливые руки ожидающих механиков. Следом за командиром приземлились и остальные летчики.