Время приближалось к семнадцати часам. Из летного состава всех трех эскадрилий для выполнения первого боевого задания были выбраны десять летчиков. Среди них оказались Красуцкий и Скибина. Организовали две группы. В каждую группу был включен один летчик из 1-го полка для сопровождения молодых товарищей.
Первой группой «яков» командовал капитан Грудзелишвили, второй — капитан Симонов.
Прежде чем дать команду сесть по машинам, Грудзелишвили движением руки задержал летчиков. Все подошли к нему. Никто не ждал от капитана никаких напутственных слов, все знали, что Шота не словоохотлив. Поэтому удивились, когда он сказал:
— Ребята, вам выпала большая честь участвовать в боевом крещении нашего полка. Этого момента мы все ждали долго. А сегодня вы держите боевой экзамен… Желаю вам успеха! — И каждый увидел в его темных добрых глазах какое-то особенно теплое выражение.
БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ
Красуцкий взобрался на крыло, перенес ногу через борт и влез в кабину. Он чувствовал, как часто бьется его сердце. И не удивительно: столько впечатлений за один день. Прощание с Кутно, перелет на фронтовой аэродром, а теперь — самое важное — вылет на первое боевое задание. Оно казалось не слишком сложным, но, что ни говори, предстоял настоящий боевой вылет. Все может случиться…
Ему вдруг вспомнились слова из листовки, присланной в полк из управления по политико-воспитательной работе 1-й армии.
«Солдаты! Свершились ваши мечты, — говорилось в ней. — Теперь вы будете бить гитлеровцев в их собственной берлоге!..»
«Верно. Все верно, — подумал Александр. — Наконец-то зададим им перцу! Пришло время рассчитаться за их преступления».
Он уселся поудобнее, помахал рукой стоящему рядом механику и включил двигатель. Выхлопные трубы выстрелили синим дымом. Красуцкий включил радио и стал слушать, как летчики поочередно докладывали о своей готовности к старту. Наконец наступил и его черед. Пилот был уже спокойным, он успел взять себя в руки.
— На старт! — раздалась команда в ответ на его доклад.
Обычность и будничность этих слов окончательно успокоили его. Столько раз он их слышал! Красуцкий подрулил к взлетной полосе и остановился чуть сзади и слева от соседнего самолета. Одни из его товарищей уже были в воздухе, другие в ожидании взлета стояли впереди. За ним тоже образовалась очередь машин.
Стартовали по двое. Александр лихо рванул с места и уже на середине взлетной полосы оторвался от земли. Мотор взвыл на больших оборотах. Его сосед поравнялся с ним над аэродромом, и они вместе вошли в строй.
Задание выглядело несложным. Обеим группам надлежало выполнить облет прифронтовой зоны, чтобы познакомиться с местностью, пересечь ее, разведать территорию за ней и при этом вести неустанное наблюдение за воздухом.
Выполнению этой задачи, однако, не благоприятствовали метеоусловия как в районе аэродрома, так и на месте боевых действий. На высоте двух тысяч метров повис густой слой кучевых облаков, толщина которых колебалась от трехсот до пятисот метров. Видимость была достаточной: до десяти — пятнадцати километров, но поди узнай, что скрывается в толще облаков или над ними. Летчики то и дело окидывали настороженными взглядами клубящиеся над ними облака и беспокойно оглядывались вокруг, хотя ничто не предвещало опасности.
Они пролетели над широко разлившимся, набухшим весенними водами Одером. Еще несколько дней назад здесь велись ожесточенные бои. Повсюду виднелись их следы: изрытая снарядами земля, обугленные стволы деревьев и разбитая, поломанная техника. Сверху все это было видно как на ладони.
Красуцкому хотелось кричать от радости, смеяться, петь. Вот и настал тот момент, которого они так ждали, к которому так упорно готовились. Он на своей верной машине — над территорией врага!
Внезапно летчик почувствовал в кабине какой-то странный запах. Несколько раз он с недоумением повел носом. «Неужели дым? — подумал он. — Горит что-то! Но что?»
Запах дыма ощущался все явственнее. Теперь уже пилот перепугался не на шутку.
— Чувствую дым в кабине! Что-то горит! — бросил он в эфир и замер в ожидании ответа.
— Ничего. Успокойся, — послышался ровный голос Шота. — Я тоже чувствую дым. Это Берлин горит…
Берлин! Чувство огромного облегчения охватило Александра.
— Это Берлин горит! — повторил он слова капитана. — Ну что ж, поделом вам, гады! Это вам — за Варшаву! За наши сожженные города и деревни! За тридцать девятый год!