К вылезающим из кабин летчикам тут же подбегали друзья, механики выспрашивали о состоянии машин в воздухе, о замеченных неисправностях. Они заботливо осматривали самолеты — не повреждены ли? Летчиков же интересовали главным образом вопросы, связанные с выполнением задания. И все они горячо поздравляли участников первого боевого вылета полка.
Бывалые летчики отвечали на вопросы лаконично и сдержанно, молодые же на слова не скупились. Они готовы были вновь и вновь рассказывать о своих первых фронтовых приключениях. Рассказам, которые порой выливались в горячие споры, казалось, не будет конца.
Радость и всеобщее веселье неожиданно омрачились — один самолет еще не вернулся. Оживление сменилось томительным ожиданием. По расчетам, летчику должно было хватить горючего. Оказалось, что один из ведомых в дыму и тумане оторвался от своей пары, сбился с курса при выходе из облачности и потерял ориентировку. Горючее было на исходе, и летчик решил приземлиться на ближайшем аэродроме. Сразу же после пересечения Одера, в районе Франкфурта, он и приземлился. Связаться со своей частью было делом нетрудным, но во время посадки самолет получил небольшое повреждение шасси, и нашему неудачнику пришлось заночевать у соседей.
После ужина командир полка созвал пилотов, чтобы подвести итоги сегодняшнего вылета и обсудить задачи на завтра.
— Прежде всего начальник штаба познакомит вас с общей обстановкой на фронте, — сказал он.
Подполковник Баскаков подошел к огромной карте, прикрепленной к школьной доске.
— Наши войска, как видите, окружили Берлин. Сегодня во второй половине дня фашисты предприняли отчаянные контрудары в трех направлениях, пытаясь тем самым разорвать кольцо вокруг своей столицы. С севера ударила группа генерала Штейнера, с запада подходили войска под командованием Венка, а с юга на помощь окруженному Берлину пыталась пробиться армия фельдмаршала Шёрнера. Некоторые из наших частей, действовавших на флангах, перешли к временной обороне. Им удалось приостановить атаки гитлеровцев. Основные силы продолжают наступление на Берлин.
Летчики понимающе кивали головой. В их глазах уже совершенно отчетливо вырисовывалась картина последнего, решающего удара этой долгой войны. В эти дни слово «Берлин» произносилось все чаще, но теперь оно уже не казалось каким-то очень отдаленным, почти абстрактным, как раньше. Теперь достаточно было сесть в самолет, чтобы через несколько минут оказаться над пылающим городом.
После того как начальник штаба окончил информацию и ответил на вопросы, слово взял командир полка:
— Ну что ж, задание было выполнено хорошо. Перебазирование прошло организованно, боевой вылет также. Однако во время следующих полетов необходимо обратить больше внимания на летную дисциплину и на неукоснительное выполнение распоряжений ведущих. Сегодняшнее увлечение некоторых наших молодых товарищей погоней могло окончиться печально… А теперь перехожу к задаче на завтра. Наш полк совместно со штурмовиками должен нанести удар по наступающим частям северной группы генерала Штейнера и тем самым задержать подход его свежих сил, сдерживая в свою очередь весь ход наступления противника. Другая группа имеет задачу прикрыть с воздуха действия наших наземных войск в районе Ораниенбург, Креммен, Флатов, Вельтен и во взаимодействии со штурмовиками уничтожить наземные цели врага в районе продвижения наших войск в направлении Заксенхаузен, Лейенберг, Херцберг, а также вести разведку в районе Нойруппин, Виттшток, Кёритц, Фербеллин. Заданий немало, и все говорит о том, что завтрашние полеты будут интенсивными. Более подробно со своими задачами каждый командир эскадрильи будет ознакомлен только утром.
Все расходились по своим домам затемно. Еремин шел вместе со Скибиной.
— Ну что, Славек? Полетали мы сегодня с тобой, а завтра, пожалуй, предстоит полетать еще больше, — тронул приятеля за плечо Костя. — А может, и фриц какой-нибудь нам на мушку подвернется?
Скибина промолчал, шагая в задумчивости. Он все еще находился под впечатлением сегодняшнего полета. Подойдя к своему дому, они остановились и, не сговариваясь, посмотрели на западную сторону небосвода. Там, где находился Берлин, видно было широкое зарево, оттуда доносились приглушенные расстоянием звуки разрывов.