Они вернулись в прескверном настроении. На доклад к Полушкину Василий пошел не сразу, он все еще надеялся на возвращение Скибины.
— Товарищ майор, докладываю, хорунжий Скибина не вернулся с задания…
— А что с ним случилось?
— Не знаю. В дымовом облаке отстал от группы, а после так и не присоединился. Еремин докладывал мне, что…
— По радио пробовали связаться?
— Конечно, еще бы! Не отвечал…
— Может быть, вынужденная посадка? Может, еще даст о себе знать?
— Будем надеяться, — вздохнул капитан.
О самом страшном оба старались не думать.
Славек ушел чуть вправо от Еремина, выбирая удобную позицию для атаки. Он легонько отпустил от себя ручку, и в крестовине прицела показалось гнездо зенитки. Орудие часто-часто полыхало огнем, но летчик не обращал на это внимания. Любой ценой он решил уничтожить вражескую точку, нажал спуск. Самолет охватила привычная вибрация. Из стволов пушки и пулеметов на врага брызнуло огнем.
Сверху было отлично видно, как расчет, обслуживавший зенитку, в панике бросился врассыпную.
«Ага, удирают! — обрадовался Славек. — Все равно далеко не убежите», — подумал он, и новая серия огня обрушилась на цель. И тут где-то над его головой разорвались несколько снарядов. Он быстро прикинул высоту разрывов.
«Далеко бьют. Не попадут», — подумал Славек, успокоился, но в следующий момент услышал звук, похожий на то, как если бы на лист железа сыпали горох.
«Из пулемета шпарят…» — мелькнула мысль.
Славек уверенно вывел машину из пике и сразу же попал в клубы дыма.
«Вот теперь попробуйте-ка поищите меня!»
Он набрал высоту и попытался сориентироваться, но в дыму это было делом нелегким.
«Только бы удачно выскочить из этой темени…»
Дымовая пелена стала редеть, и летчик понял, что все-таки очень сильно отклонился от курса. Товарищей и след простыл, а он, оказавшись над восточным пригородом Берлина, попал в зону мощного огня противовоздушной обороны противника. Снаряды рвались совсем рядом с машиной. Славек бросал самолет из стороны в сторону, менял высоту, словом, делал все возможное, чтобы уйти от разрывов. Пот лил с него ручьями, но он не замечал этого. Мотор на полных оборотах нес машину в сторону Франкфурта-на-Одере. Там были свои, родной аэродром…
Опять словно град посыпался на обшивку, Близкие разрывы швыряли самолет как мячик. Радиосвязь отказала, и напрасно Славек взывал о помощи, указывая свои координаты.
Рулевая система, поврежденная осколками, почти не реагировала на его усилия. Это уже была не та, послушная воле пилота, легкая, маневренная машина. Самолет превратился в громоздкую трехтонную массу металла, с трудом удерживавшуюся в воздухе лишь благодаря непрерывной работе двигателя.
Скибина делал все возможное, чтобы вывести машину из зоны огня. Он чувствовал себя как человек в лодке среди волнующегося моря.
Над Кенигсбергом он опять попал под обстрел. Самолет вдруг подбросило вверх. В ветровом стекле перед его глазами мелькнул какой-то обломок железа, и одновременно пилот почувствовал удар в бок. Его что-то обожгло, а рука ослабла и повисла без движения.
«Поймали меня все-таки, — успел подумать он с горечью. — Вот и конец моей летной жизни».
Самолет дрожал, словно человек в ознобе. Двигатель чихнул раз-другой и заглох. Перед глазами Славека зарябила земля, в ушах зазвенели тысячи пронзительных звоночков. Резкая боль на мгновение привела его в сознание. Машина, наклонясь на одно крыло, стремительно падала вниз. Здоровой рукой летчик попытался рвануть кольцо парашюта, но тщетно: то ли замок был поврежден, то ли силы отказали ему…
Последним усилием воли Скибина навалился всем телом на ручку, чтобы направить самолет на вражескую огневую точку. В следующее мгновение раздался страшный удар, глаза ослепила яркая вспышка, а потом наступила тишина…
Руководитель полетов еще долго вызывал по радио Славека. Эфир молчал. Безрезультатными оказались и поиски исчезнувшего летчика на соседних аэродромах. Скибину в полку любили и несчастье с ним переживали особенно тяжело.
Уже вечерело, когда над полем послышалось характерное тарахтение приближающегося По-2. Неловко подпрыгивая на кочках и разбрызгивая лужи, самолет подрулил к командному пункту. Из кабин вылезли две фигуры, им навстречу вышел командир полка.
— Ну и какие результаты?
— Ничего, к сожалению, — печально произнес в ответ майор Волков. — Более часа крутились в воздухе, и никаких следов.