Возобновились дежурства на аэродроме, чаще в боевой готовности номер два. Сомнения в колебания находили выход в довольно частых и горячих дискуссиях. Как сложится их дальнейшая судьба, никто не мог предугадать. Насколько она будет соответствовать тому, о чем мечтали на протяжении нескольких фронтовых лет?
Капитан Симонов немного сдвинул фонарь кабины. Он дежурил в боевой готовности номер один вместе с летчиком второй эскадрильи. Сам напросился на это дежурство. Надеялся, что ему, может быть, удастся вылететь еще раз на боевое задание, снова поймать в сетку прицела силуэт неприятельского самолета или хотя бы какую-нибудь наземную цель. Он не успел еще свести счеты с фашистами и чувствовал лютую ненависть к тем, кто отнял у него все.
В кабину ворвался теплый ласковый ветерок. Симонов закрыл глаза и подставил ему лицо. Война подходила к концу. А дальше что? Он летал, громил врага, уничтожал его боевую технику, учил молодых боевому летному искусству. А теперь? Возвращаться некуда. Нет ни дома, ни семьи. Остаться в полку? Но ведь лучшие друзья — старые фронтовые товарищи вернутся домой. В полку останется самое большее несколько человек. Впрочем, вскоре ему все равно придется уйти. Приедут другие ребята, поляки. Их будут обучать молодые летчики, такие, как Красуцкий, которые уже набрались опыта и знаний, приобрели боевую закалку и могут сами учить других. Они примут от ветеранов эстафету, будут воспитывать молодых, возглавят 11-й польский авиационный полк. Советские инструкторы будут уже не нужны и вернутся к себе домой. Это естественно. Когда лучше уйти — теперь или позже? И куда? Сумеет ли он сработаться с новыми людьми, когда не будет Бородаевского, Волкова, Матвеева, Шевченко и многих других?
Летать только для того, чтобы учить молодых? Это, конечно, благородная задача. Но теперь он никогда больше не сможет настигнуть противника, не почувствует радостного трепета, когда объятая пламенем вражеская машина падает камнем на землю. Тогда уж лучше не летать…
А может, все же остаться пока в полку? Ведь есть же звание, заслуги и опыт. Но надолго ли? Ведь столько вокруг молодых, здоровых, крепких людей. А летчик без ноги хорош только на войне, где дорог каждый человек и каждый самолет. После войны уже не будешь нужен.
А приказа на взлет все нет и нет. Симонов беспокойно ерзал, не в силах избавиться от невеселых мыслей.
Его раздумия прервал треск в наушниках. Летчик моментально сосредоточился, тело его напряглось. Сквозь шорох и треск донесся голос руководителя полетов:
— Отбой! Второй эскадрильи перейти в боевую готовность номер два.
Симонов весь как-то обмяк, услышав это. Сосредоточенность уступила место разочарованию. Опять не повезло… Симонов отодвинул до упора «фонарь» кабины, отстегнул ремни и, неуклюже волоча ногу, вылез из кабины. Он почувствовал страшную усталость.
Воздушная разведка каждый раз приносила радостные вести о выходе все новых и новых польских и советских частей к Эльбе. Летчики все чаще встречали в воздухе «мустанги» союзников. Дружески покачав друг другу крыльями, расходились каждый в свою сторону. Возвращались на аэродром, садились и, если не было дежурств, отдыхали.
Все чаще приходили письма из дому, от друзей и знакомых. «Старички» вслух мечтали о своем возвращении домой, о том, как начнут новую мирную жизнь. Молодые вспоминали Карловку, Кутно и оставшихся там девчат. Пономарев и Красуцкий, одержавшие победу в последнем воздушном бою полка, были по-прежнему героями дня.
Механики не отходили от самолетов, готовя их к вылету. Суровая фронтовая жизнь изрядно потрепала их машины, от прежнего вида не осталось и следа. Под свежими пятнами новой краски угадывались многочисленные пробоины, покрывавшие тело самолета. Эти пробоины, вмятины и царапины свидетельствовали о славных боевых делах и фронтовых заслугах прославленных «яков». И хотя от солнца, дождя и снега краска заметно потускнела, бело-красные шашечки и красные звезды отчетливо выделялись на самолетах.
Начиная с 7 мая в полку ни о чем больше не говорили, как только о возвращении на родину. Капитуляции гитлеровской Германии и прекращения военных действий ждали со дня на день. Вечером командир корпуса приказал полкам приготовиться к смене аэродромов. В эту ночь почти никто не спал.
8 мая на аэродроме собрался весь личный состав полка. Последнее построение в Ейхштадте проходило в особенно торжественной обстановке. Майор Волков зачитал сообщение о капитуляции Германии. Радости собравшихся не было предела. Даже у закаленных в боях солдат на глазах появились слезы. Все поздравляли друг друга, обнимались, целовались. Наконец первый радостный порыв прошел, и майор Волков смог говорить дальше. Однако слушали его не очень внимательно. Все спешила обменяться впечатлениями, помечтать вслух. И только когда заместитель командира полка предложил почтить минутой молчания память погибших в борьбе о фашизмом, на аэродроме воцарилась мертвая тишина.