— Не-ет! — стонет Саишша, — Будь так, я бы сразу это использовала! Ладно, я уже могу двигаться, пошли! Только вещи сам понеси…
Какая самоотверженность… Я восхищен, честно! Видно ведь, что у нее голова на части раскалывается, но она идти куда-то собралась!
— Ты точно сможешь идти? — беспокоюсь я.
— Да, у нас регенерация хорошая, к вечеру все должно пройти. Чтоб я еще раз… — отвечает Саишша, морщась.
— Не давай невыполнимых обещаний! — хмыкнул я и, обвешавшись сумками с ног до головы, первым продолжил путь.
Около часа мы постоянно останавливались, так как шассу постоянно выворачивало, и даже когда в ее желудке ничего уже не осталось, она страдала от спазмов. Затем ей стало лучше, и мы могли продолжить путь без таких частых остановок. Поэтому к обеду она чувствовала себя вполне сносно, но от еды отказалась.
После краткого перекуса я сверился с картой и, определив направление, уверенно двинулся по направлению к опушке, на которой должен быть расположен вход в схрон.
Еще примерно через три часа шасса пришла в себя окончательно. Поэтому я без зазрения совести сгрузил половину мешков на нее. Она страдальчески вздохнула, но поползла дальше нагруженная, не забыв послать мне «добренький» взгляд.
Ну, вот мы и добрались до этой опушки. И где?.. Риторический вопрос. Никаких, ну вот абсолютно никаких следов какого-либо укрытия. Так, несколько довольно больших камней, поросших мхом. И все.
— Ну и где тут укрытие? — раздраженно поинтересовался я после двадцати минут поиска. Во время него я ощупывал и ковырял камни как только мог, а эта змея даже пальцем не пошевелила, чтобы мне помочь!
Шасса насмешливо взглянула на меня и, ничего не ответив, выползла на середину полянки, раскинула руки и… запела.
Это было прекрасно, завораживающе, восхитительно… Песня выворачивала душу, приказывала, умоляла, звала. Слов я не понимал, да и к чему они?.. Странное чувство спокойствия и отрешенности накрыло меня. В голове кто-то нашептывал: «Зачем ты живешь? Разве есть смысл в жизни? Послушайся меня, растворись, выпусти на волю свою душу! Я обещаю тебе покой…»
Я почти согласился, но внезапно шепот исчез, а вместе с ним и чарующая мелодия. Все осознавалось как в тумане. Смутно помню, что Саишша тянула меня куда-то, кажется, она все-таки открыла схрон. Покорно иду за ней, меня усаживают на сухой земляной пол, обеспокоенно заглядывают в глаза. Пытаюсь успокоить ее, глажу по щеке. Шасса недовольно качает головой, но оставляет меня в покое и закрывает схрон. Темно… но зрение уже адаптировалось, я вижу, как Саишша разжигает костер. Как же я устал…
Проснувшись, долго глядел в потолок и пытался вспомнить и осознать, что это такое вчера было. Никаких идей в голову не приходит. Кстати, чувствую я себя довольно сносно, по крайней мере, голова не болит и не кружится.
Пытаюсь встать, но наваливается такая слабость, что остаюсь в полулежащем положении.
Оглядевшись, понял, что один. Костер горит, значит ушла Саишша недавно и, скорее всего, на охоту. Хочется пить. Тянусь к сумкам, которые аккуратно сложены у стены, но тут замечаю лежащие рядом с собой фляги. Те самые, которые Саишша где-то посеяла. Видимо, нашла. Надо будет спросить, где она все-таки была…
Не сразу отвинтил крышку у фляжки, так как руки дрожали. Жадно пью, осушив сосуд в несколько глотков. Жажда такая, что, кажется, реку в себя волью, и еще место останется. Подползаю к костру. Только сейчас обратил внимание, что нахожусь в какой-то пещере. Пол земляной, но сухой и теплый. Стены гладкие, потолок довольно-таки высоко, примерно в два моих роста. Конец пещеры теряется в темноте, но точно есть какая-то отдушина, иначе я бы задохнулся из-за недостатка воздуха.
Удобно устроившись у костра, начал размышлять. Что это было? Что за песня? Заклинание? Да нет, они на меня не действуют. Тогда что? Вопросы, вопросы, и ни одного ответа… Некстати вспомнились собственные размышления о принадлежности Са к аристократии. Кем же ты была? Припомнив первые дни нашего общения, я начал анализировать поведение шассы. Стресс выбил ее из колеи, значит, сначала ее поведение точно было настоящим. Это потом она одела маску, причем носит ее до сих пор.
И тут меня осенило. А что, если она и так была наследницей?! Вспомнилось, как она требовала столовые приборы. Значит, для нее это было обыденностью. Да даже сейчас, в походных условиях, Са ест не руками, а заворачивает еду в листья, и только потом берет. Говорят, что то, как человек ест, может многое рассказать о нем. Шассы не люди, но все же…