человека. Забавно, но в зеркале он подобную особенность разглядеть не смог. Кровь всегда считалась фактором, усиливающим заклинания и чары. Считалась. Среди людей. Не просто так Тарнид упомянул Шат’Инкхара - единственного ашкилари, чьё имя до сих пор вызывало среди людей настоящий ужас. Пять сотен лет назад он поднял целую серию восстаний среди ашкилари, обратив добрую половину Солатийской Империи в выжженные пустоши, не говоря уже о других, менее сильных государствах людей. Он был ужасом, он был страхом, он был возмездием и предвестником того, что колесо истории вновь сделает оборот и люди окажутся в рабстве у магов. Но в тот самый момент, когда Инкар вёл свои армии к Митаору, столице империи, где он и собирался покончить с людским сопротивлением раз и навсегда... он исчез. Покинул войско, был убит, бежал, вознёсся на небеса или провалился под землю - версий исчезновения этого мятежного мага было выдвинуто столько, что если перечислять каждую из них, то можно было бы составить неплохой трактат. Наиболее вероятной всё-таки выглядела смерть Инкара от рук имперского убийцы. Когда же маги остались без предводителя, они, скорее по инерции, одержали ещё одну или две крупные победы над силами людей, но заплатили за них настолько страшную цену, что стало ясно - их осталось слишком мало. Сил не осталось ни на то, чтобы брать столицу Солатийской Империи, ни на продолжение войны, грозившей уничтожением всему их народу. А затем был мир, заключённый при удивительно мягких к взбунтовавшимся ашкилари условиях. Люди, видимо, оказавшиеся не такими твердолобыми, как думали многие маги, всё-таки поняли, что послужило началом всего этого кровавого кошмара. Они уже не относились к магам как к говорящим инструментам, не держали их за животных и, несмотря на строжайший контроль, дали им столько вольностей, сколько вообще было возможно. Нашлись, конечно же, недовольные. Те, кто жаждал полного возвращения былой власти и могущества, но таких было слишком мало, и они не обладали такими качествами, как сгинувший Инкар, чтобы разжечь пламя ненависти в сердцах целого народа. Недовольные, среди которых был и отец Аверуса, уходили прочь из людских земель, обосновываясь в тайных убежищах, а вместе с ними от магов уходили и последние остатки мятежного духа. Мир, сложившийся после восстания, нельзя было назвать идеальным, но лучше ни люди, ни маги получить не могли. Но был один казавшийся до поры до времени забавным факт. Если ашкилари вспоминали Шат’Инкхара как одного из деятелей прошлого - не больше, но и не меньше, то некоторые люди (люди!) вознесли бунтовщика в ранг... Бога. Да. Когда Аверусу довелось услышать о культистах Чёрного Инкара, проповедовавших где-то в трущобах Митаора, он даже не знал - плакать ему или смеяться. Люди наделили Инкара такими качествами, что любой ашкилари слушал бы их, раскрыв рот от удивления. Если верить их словам, то Чёрный Инкар (они именовали его именно так, пользуясь переводом с шалихарского, той самой земли, где впервые и проявил себя Инкар, получив своё незабвенное прозвище) был никем иным, как сыном самого Создателя, которого тот, в силу своей неспособности вредить собственным творениям, послал в мир, чтобы очистить его от недостойных людей, ашкилари и прочих, попирающих волю Создателя народов. То, что сам Инкар был ашкилари, мало кого волновало. Культисты с пылом и жаром рассказывали о том, что Инкар и его маги не просто сжигали города, стараясь посеять как можно больше хаоса и паники в империи. Они, оказывается, вели праведную, божественную войну против правителей и императора, который отвернулся от самого Создателя и забыл о своих верных подданных. Притом маги, само собой, щадили праведников, миловали раскаявшихся и, разумеется, отдавали золото, взятое в сокровищницах недостойных правителей, простым беднякам. Тем самым, перед которыми сейчас и разглагольствовали культисты. Они не забывали говорить и о том, что вскоре Чёрный Инкар вернётся, неся в руках пылающий меч Гнева Создателя, что люди, вновь забывшие о своём небесном отце, падут; а вознесутся те, кто сейчас нищенствует и ест отбросы, потому что они такие духовные и обиженные на всех, кому живётся лучше. Странный и забавный набор идей, тем не менее имеющих определённую популярность среди городской бедноты. Но им бы понравилась любая идея, где кто-то спускался с небес, убивал богачей и раздавал им, беднякам, их деньги. Аверус, узнав о подобных культах, только посмеялся, да постарался выкинуть их из головы, но сейчас, со смертью императора, в голове мага начала выстраиваться не самая приятная картина. Руна, использовавшаяся во времена восстания магов, использовавшаяся самим Шат’Инкхаром. Нанесена так, как не смог бы нанести её никто из живущих. Нанесена - кровью. Совершенно бесполезным в плане магии или даже алхимии веществом, тем не менее имеющим весьма большую славу среди тех же умалишённых культистов. Мог ли кто-то из них воссоздать копию хранимого у них изображения Инкаровой руны? Магия всегда оставалась для людей запретным плодом. Она доступна одним лишь ашкилари, и исключений быть здесь не может. Но руны? Слишком мало Аверус знал об искусстве даорров, чтобы с полной уверенностью утверждать, что люди не могли повторить нанесение этой руны, ведь сила её берётся не от того, кто творит её, а из самой природы. Мог ли кто-то из этих пустоголовых культистов убить Валерта?.. Сейчас, когда открылась новая часть картины, Аверус понял, что подобный вариант не менее вероятен, чем убийца-ашкилари. Нужно допросить слугу. Возможно, он что-то знает.