х солдат, зависело то, какой будут видеть саму Солатийскую Империю иноземные послы, бесконечным потоком пребывающие в столицу... Хотя конкретно к Дациусу слово «солдат», как, собственно, и «гвардеец» уже нельзя применять, ведь три дня назад, согласно личному указу Юрвена, он получил титул стратега, а вместе с ним и Седьмой Таранийский легион. Назначение, мягко говоря, было спорным. Многие верные солдаты тратили годы жизни на то, чтобы потом и кровью добиться признания и стать одним из двенадцати стратегов, но даже имея за плечами блестящий послужной список, множество успешных компаний и богатую родословную, никто не мог гарантировать, что именно тебе император жалует титул. Система продвижения военных чинов была устроена таким образом, что только достойнейшие могли претендовать на столь высокие должности и титулы, только гениальные полководцы и величайшие из героев могли быть названы стратегами... раньше. Ещё до самого Валерта высшее армейское командование уже ничем не отличалось от политического аппарата, управлявшего страной. Те же игры, те же интриги и прихоти императоров и консулов, благодаря которым совершенно бездарные люди, фактически пришедшие из ниоткуда, получали должности, бывшие когда-то верхом престижа. Валерт, сам вышедший из армейских казарм, положил много лет на то, чтобы искоренить эту порочную систему. Столько сил он отдал ради того, чтобы армией управляли солдаты, а не изнеженные вельможи, но стоило ему лишь испустить последний вдох, как его собственный сын, Юрвен, одним росчерком пера плюнул на одно из главных дел отца. Принц назначил Дациуса на должность стратега и пожаловал ему легион на третий день после смерти отца. Ни для кого не было секретом, что подобный шаг был обусловлен не столько глупостью самого Юрвена, сколько его безмерным желанием отомстить отцу. Отомстить за то, что так и не принял его таким, каков он есть, отчаянно не желая признавать, что его сын делил постель с мужчиной. Но теперь, когда Валерт лежал в холоде и мраке склепа моритари, а Дациус, друг и любовник Юрвена, возвысился так, как ни одному из отцовских подхалимов и не снилось, принц уже начал понимать, какую глупость совершил. Пестуя свои давнишние обиды, он ополчил против себя, а главное и против Дациуса, добрую половину придворных, и с этим надо было что-то делать... но не сейчас. Сейчас он просто хотел отдохнуть. - Юрвен? - громче позвал Дациус. - Ты в порядке? - Я? - встрепенулся принц. - Да, всё хорошо. - Ты минуты две стоял и смотрел на меня, словно я обратился статуей из чистого золота. - Просто задумался, - вздохнул Юрвен, - не бери в голову. Идём, не стоит нам болтаться посреди коридора. То было весьма здравой мыслью, ведь если бы принца и новоявленного стратега подслушал кто-то из придворных, это только упрочило бы и без того множащиеся с каждым днём слухи. Только вот Юрвен позабыл о том, что Дациус никогда не славился страхом перед тем, что о нём будут шептать надушенные дворяне. - Подожди, - сказал он, положив руку на плечо Юрвена, - я терпел то, что ты изводил себя все эти десять дней, терпел то, что ты без моего ведома и согласия назначил меня стратегом, хотя из-за этого каждый первый теперь готов подлить мне свежего ядку в вино. - Я уже извинился за это, - вздохнул принц, которому уже окончательно опостылело постоянно перед всеми оправдываться. - Не в том дело, Юрвен, - покачал головой Дациус, - совсем не в том. Я хочу знать, что такого тебе сказал этот маг. Ты заходил в комнату хоть и уставшим, но живым. Теперь ты похож на мертвеца даже больше, чем твой батюшка. - Маг? - сейчас, когда усталость достигла своего пика, Юрвен уже окончательно потерял способность здраво мыслить. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять - Дациус говорит об Аверусе. - Он не сказал мне ничего такого, о чём бы я сам не думал. - И что же это? - Отца убили. Убила магия. - Его убил ашкилари, - нахмурившись, сказал Дациус, и рука его легла на богато украшенную рукоять парадного меча. Интересно, он сейчас собрался с этим самым мечом бежать рубить головы магов?.. - Его убила магия, - с нажимом повторил Юрвен, - пока я могу быть уверенным только в этом. - Юрвен, не будь дураком! Ты знаешь ещё кого-то кроме рогатых, кто способен убить человека магией? - Дациус, никогда не испытывавший особой любви к ашкилари, сейчас был похож на быка, перед которым выбросили красную тряпку. Он был готов рвать, метать и крушить всё, что только попадётся ему под руку. - Я уже совершил достаточно ошибок, чтобы допустить ещё одну, - горько улыбнулся Юрвен, и Дациус прекрасно понял, о чём он говорит. - В этом деле я не стану судить никого, пока не увижу его вины. И тем более ты знаешь - ашкилари не могут колдовать против людей. Пока я видел только лишь то, что отца убила магия. - Как ты мог это видеть? - Дациус стал ещё мрачнее, хоть, казалось, это и было невозможно. Проклятье. Дациус и начал весь этот разговор только ради того, чтобы вытянуть из него правду о том, что случилось в покоях. Юрвен не хотел говорить ему о том, что колдовской рисунок чуть было не убил и его самого... но что теперь делать? Врать и юлить? Раньше он так бы и поступил. Раньше. Когда был мальчишкой. Но теперь на смену юнцу пришёл император. - Я увидел на стене колдовской символ, - сказал Юрвен, стараясь не смотреть другу в глаза, - не знаю, как описать тебе его, да и не думаю, что нужно. Символ - он и убил отца. Я понял это, потому что он чуть было не забрал и мою жизнь. Но, хвала Создателю, рядом был Аверус. Он спас меня от этого колдовства. На секунду Юрвену показалось, что он слышит, как тихо и зловеще скрипят плотно сжатые зубы Дациуса. Сложно представить, насколько же велик был его гнев в эту секунду, но честно признаться, Юверну сейчас было всё равно. Он настолько устал, настолько обессилел за все эти десять дней, что у него не осталось никаких сил даже на то, чтобы переживать о том, что ему сейчас скажет Дациус. Спать. Он хотел спать. Всё. Никаких других мыслей или эмоций в голове принца не осталось. Дациус ничего не сказал. Просто еле заметно кивнул, то ли отвечая каким-то своим мыслям, то ли благодаря за честность. Они пошли дальше, не говоря друг другу более ни единого слова. Один коридор сменялся другим, зал следовал за залом... С каждым шагом идти было всё тяжелее. Ноги, будто связанные невидимой верёвкой, постоянно путались, руки, как и всё тело, отяжелели и почти не слушались. Слуги, то и дело встречавшиеся на пути, казались Юрвену какими-то невзрачными тенями, разлетавшимися прахом сразу же после того, как он отводил от них свой взгляд. На секунду ему показалось, что не они были призраками, а он сам. Он умер. Убит проклятым колдовством. Аверус не успел спасти его. Его собственная кровь на холодной стене. Линии складываются вместе, образуют фигуры, сияющие слабым чёрным светом. Они написаны его кровью. Его сердце гонит по венам смерть. Рука отяжелела ещё сильнее. Опустив взгляд, Юрвен понимает, что держит в ней отцовскую трость... но это не она, нет. Это копьё. Хорошее, крепкое копьё, на острие которого поблёскивает кровь убитого врага. Кровь отца. Копьё вонзилось ему в грудь. Прямо в сердце. И он, Юрвен, загоняет его ещё глубже. Он смеётся. Смеётся и плачет, видя, как с губ отца стекают два кровавых ручейка. «Будь ты проклят», - шепчет старик на последнем издыхании, и только сейчас Юрвен понял, что перед ним не Валерт, а Дациус. Его доспех пробит копьём, он лежит на земле, в снегу, и кровь под ним стекается в одну большую, исходящую паром лужу. «Будь ты проклят», - шепчет Дациус, и мир угасает вместе с его взглядом. Проснувшись, Юрвен ещё долго не мог понять, сон это или явь. В покоях царил почти абсолютный мрак, в котором с огромным трудом можно было различить силуэты мебели. Стены, шкафы с книгами, камин и тумба с зеркалом. Одного взгляда на последнюю хватило для того, чтобы воображение услужливо нарисовало не самую приятную картину. Взгляд в зеркало. Колдовской символ, теперь уже на стене его собственных покоев... но теперь рядом нет мага, который разобьёт чародейскую связь. Его кровь на стене. Кровь Дациуса на снегу... - Нет, - выдохнул Юрвен, рывком спрыгнув с кровати. - Это был только сон. Творцом проклятый сон. Ничего больше. - Я бы не был так уверен, мальчик, - тихий, шипящий голос пронёсся по комнате. С ужасом Юрвен понял, что в дальнем углу стоит высокая фигура в сером дорожном плаще. Фигура, в которой легко угадывался силуэт отца. - Я бы не был так уверен, - повторил Валерт, сделав шаг в сторону окаменевшего от ужаса принца. В руках он сжимал окровавленное копьё. - Надо разбудить его, - Аверус был явно не в том настроении, чтобы предаваться спорам с дворцовым лекарем, которого он, чего уж греха таить, и домашний скот лечить бы не допустил. Но старик имел, хоть и призрачную, власть над тем, что касалось здоровья императорских особ. Вот и сейчас тот настаивал на том, что будить Юрвена было плохой идеей. Конечно, Аверус уже успел узнать, что истощение принца зашло так далеко, что тот попросту уснул посреди коридора, знал и о том, что тот провёл почти все те десять дней, прошедшие со смерти Валерта, почти без сна. Да. Старый дурак только для того и годился, чтобы сообщать подобные новости. Но проблема была в том, что Аверус, как это ни странно, имел приказ принца (будущего императора) о том, что зак