о вины. И тем более ты знаешь - ашкилари не могут колдовать против людей. Пока я видел только лишь то, что отца убила магия. - Как ты мог это видеть? - Дациус стал ещё мрачнее, хоть, казалось, это и было невозможно. Проклятье. Дациус и начал весь этот разговор только ради того, чтобы вытянуть из него правду о том, что случилось в покоях. Юрвен не хотел говорить ему о том, что колдовской рисунок чуть было не убил и его самого... но что теперь делать? Врать и юлить? Раньше он так бы и поступил. Раньше. Когда был мальчишкой. Но теперь на смену юнцу пришёл император. - Я увидел на стене колдовской символ, - сказал Юрвен, стараясь не смотреть другу в глаза, - не знаю, как описать тебе его, да и не думаю, что нужно. Символ - он и убил отца. Я понял это, потому что он чуть было не забрал и мою жизнь. Но, хвала Создателю, рядом был Аверус. Он спас меня от этого колдовства. На секунду Юрвену показалось, что он слышит, как тихо и зловеще скрипят плотно сжатые зубы Дациуса. Сложно представить, насколько же велик был его гнев в эту секунду, но честно признаться, Юверну сейчас было всё равно. Он настолько устал, настолько обессилел за все эти десять дней, что у него не осталось никаких сил даже на то, чтобы переживать о том, что ему сейчас скажет Дациус. Спать. Он хотел спать. Всё. Никаких других мыслей или эмоций в голове принца не осталось. Дациус ничего не сказал. Просто еле заметно кивнул, то ли отвечая каким-то своим мыслям, то ли благодаря за честность. Они пошли дальше, не говоря друг другу более ни единого слова. Один коридор сменялся другим, зал следовал за залом... С каждым шагом идти было всё тяжелее. Ноги, будто связанные невидимой верёвкой, постоянно путались, руки, как и всё тело, отяжелели и почти не слушались. Слуги, то и дело встречавшиеся на пути, казались Юрвену какими-то невзрачными тенями, разлетавшимися прахом сразу же после того, как он отводил от них свой взгляд. На секунду ему показалось, что не они были призраками, а он сам. Он умер. Убит проклятым колдовством. Аверус не успел спасти его. Его собственная кровь на холодной стене. Линии складываются вместе, образуют фигуры, сияющие слабым чёрным светом. Они написаны его кровью. Его сердце гонит по венам смерть. Рука отяжелела ещё сильнее. Опустив взгляд, Юрвен понимает, что держит в ней отцовскую трость... но это не она, нет. Это копьё. Хорошее, крепкое копьё, на острие которого поблёскивает кровь убитого врага. Кровь отца. Копьё вонзилось ему в грудь. Прямо в сердце. И он, Юрвен, загоняет его ещё глубже. Он смеётся. Смеётся и плачет, видя, как с губ отца стекают два кровавых ручейка. «Будь ты проклят», - шепчет старик на последнем издыхании, и только сейчас Юрвен понял, что перед ним не Валерт, а Дациус. Его доспех пробит копьём, он лежит на земле, в снегу, и кровь под ним стекается в одну большую, исходящую паром лужу. «Будь ты проклят», - шепчет Дациус, и мир угасает вместе с его взглядом. Проснувшись, Юрвен ещё долго не мог понять, сон это или явь. В покоях царил почти абсолютный мрак, в котором с огромным трудом можно было различить силуэты мебели. Стены, шкафы с книгами, камин и тумба с зеркалом. Одного взгляда на последнюю хватило для того, чтобы воображение услужливо нарисовало не самую приятную картину. Взгляд в зеркало. Колдовской символ, теперь уже на стене его собственных покоев... но теперь рядом нет мага, который разобьёт чародейскую связь. Его кровь на стене. Кровь Дациуса на снегу... - Нет, - выдохнул Юрвен, рывком спрыгнув с кровати. - Это был только сон. Творцом проклятый сон. Ничего больше. - Я бы не был так уверен, мальчик, - тихий, шипящий голос пронёсся по комнате. С ужасом Юрвен понял, что в дальнем углу стоит высокая фигура в сером дорожном плаще. Фигура, в которой легко угадывался силуэт отца. - Я бы не был так уверен, - повторил Валерт, сделав шаг в сторону окаменевшего от ужаса принца. В руках он сжимал окровавленное копьё. - Надо разбудить его, - Аверус был явно не в том настроении, чтобы предаваться спорам с дворцовым лекарем, которого он, чего уж греха таить, и домашний скот лечить бы не допустил. Но старик имел, хоть и призрачную, власть над тем, что касалось здоровья императорских особ. Вот и сейчас тот настаивал на том, что будить Юрвена было плохой идеей. Конечно, Аверус уже успел узнать, что истощение принца зашло так далеко, что тот попросту уснул посреди коридора, знал и о том, что тот провёл почти все те десять дней, прошедшие со смерти Валерта, почти без сна. Да. Старый дурак только для того и годился, чтобы сообщать подобные новости. Но проблема была в том, что Аверус, как это ни странно, имел приказ принца (будущего императора) о том, что закончив осмотр покоев Валерта, он должен отчитаться Юрвену. Только вот в дверях его встретил сморщенный гриб по имени Хартус. - Нет, - замотал головой Хартус. Его длинная белая борода совершала такой дикий танец, что Аверус мог бы и улыбнуться. Мог бы, если бы этот старик так не раздражал его. - Принцу Юрвену нужен отдых и покой. Он и сам не пожелает принимать вас сейчас. - Я бы не был так уверен, мальчик, - прошипел Аверус, сделав особое ударение на последнем слове. Подобное обращение к старику со стороны вполне себе молодого мужчины могло бы выглядеть странно, если бы Аверусу не было больше трёхсот лет от роду, двести из которых он посвятил служению императорам в Митаоре. - Я бы не был так уверен. Хартус хотел было что-то ответить, но тут из покоев, прямо у него за спиной, раздался сдавленный крик Юрвена, и оба они, и маг, и лекарь, не сговариваясь рванулись внутрь.