то свет Создателя рассеет её. Тит не отвечал. Его язык словно прилип к нёбу, и он просто молча слушал моритари. - Мы посреди твоей души, маленький принц. Здесь темно, здесь властвует пустота, здесь нет ничего, кроме тела мертвеца, - женщина подошла ближе и коснулась ладонью щеки Тита. Какой же холодной была её рука... - но ты не должен быть здесь. Это место не должно быть твоим миром, твоей душой. За стенами есть настоящий мир, полный жизни и света. - Но отец... - с трудом, но принцу всё-таки удалось заговорить, только вот жрица не дала ему закончить фразу. Тронув его губы своим пальцем, она прошептала: - Это твоя душа, маленький принц, не твоего отца. И только тебе решать, будет ли ею весь мир или же один жалкий уголок, полный тьмы, холода и грусти. Чем больше она говорила, тем яснее становился смысл сказанного. Потеря отца была тяжким ударом, который Тит так и не смог пережить. Все эти десять дней горе заполняло его душу, делая её похожей на этот мрачный, тёмный храм. День за днём он приходил в святилище моритари в поисках успокоения и избавления от боли, но это делало её лишь сильнее. Почему он раньше не понимал этого? Почему не видел? - Потому что тьма окружает тебя, маленький принц, - лицо женщины было сокрыто капюшоном, но Титу показалось, что она улыбнулась. - Впусти в свою душу немного света, ведь насладиться покоем тьмы ты ещё успеешь, когда мы придём за тобой. Несколько шагов, и он уже стоит напротив тяжёлых дверей, из-под которых пробивается еле заметный лучик света. Обернувшись, Тит увидел, как женщина в сером балахоне постепенно отступает назад во тьму, и вскоре он уже не видит её... а затем толчком он открывает дверь, и яркий дневной свет заставляет зажмуриться от боли. Двери за спиной Тита захлопнулись, но он не обратил на это внимания. Покинув обитель моритари, принц был охвачен странным чувством. Словно вся та боль и горечь, что терзали его с момента смерти отца, остались там, за дверьми. Наверное, так и должно быть. Тьме надлежит оставаться в этом холодном маленьком уголке души, закрытом от прочего мира тяжёлыми каменными дверьми. Но стоило Титу покинуть обитель моритари, как мир живых тут же решил напомнить о себе. Напомнить в лице рослого ашкилари, спокойно стоявшего около храмовой стены и читающего какую-то книгу. Он стоял посреди небольшого зала, служившего неким преддверием к храму моритари, который, как известно, располагался в самой северной части императорского дворца. Насколько понимал Тит, зал служил местом, где простым людям приходилось выражать свою скорбь по тем, кто покинул этот мир и отправился на встречу с Создателем. Простым людям, которые либо не решались, либо не могли зайти внутрь храма. Правда, Тит сомневался в том, что ашкилари пришёл сюда, дабы скорбеть по усопшему императору. Мрачноватый молодой маг был облачён в обычную, почти такую же, как и у самого Тита, одежду: рубаха, жилетка поверх неё, кожаные штаны и сапоги из дублёной кожи. Ашкилари выглядел... обычно. Светлые длинные волосы заплетены в небольшую косичку. Длинные загнутые назад рога. Жёлтые глаза устремлены вниз на раскрытую книгу; шрам на щеке - трофей, добытый им в схватке с каким-то картёжным воротилой в одном из столичных трактиров... ничего примечательного. Во всём мире можно найти десяток, а то и сотню точно таких же мрачных, битых жизнью ашкилари, как и этот, и отличаться они будут разве что именами. Если, конечно, не учитывать, что у Тируса, так его звали, за спиной красовалась пара кожистых крыльев. Да. Это определённо выделяло его из толпы куда лучше, чем любое щегольство. Крылья были одной из тех черт магов, которую получал едва ли один из тысячи, и рождённые с ними всегда считались кем-то вроде «избранных». От них многого ожидали, но и требовали тоже немало. Правда, глядя на Тируса, сложно было ожидать чего-то... «великого». - Давно ты тут стоишь? - спросил принц, стараясь не выдавать удивления и смятения. Маг, не отвечая, приподнял руку, как бы говоря этим «подожди секунду». Правда, секунда эта растянулась минуты на три. - Всё, - выдохнул Тирус, захлопнув книгу. - Дочитал. - Что за книга? - поинтересовался Тит, даже не зная, с чего начать разговор. Похоже, за те дни, что он провёл подле тела отца, он окончательно потерял навык общения с живыми существами. - История о принце, который прятался от своих обязанностей в склепе отца. Называется «Как я просрал всё, что только мог». Довольно увлекательная история о падении некоего Тита, бывшего поначалу главной надеждой всей Солатийской Империи, но скатившегося к пьянству и кутежу. В последней главе весьма красочно расписана его смерть от сифилиса. Тирус никогда не страдал привычной солатийцам манерой смягчать грубость, прикрывая её вуалью жалости или лжи. Это было одно из немногих качеств, которые нравились Титу в этом крылатом ашкилари. - Сифилис-то хоть от красивой шлюхи подхватил? - поинтересовался Тит, изобразив нечто вроде улыбки. - От старого лысого мужика. - Какой ужас. Хорошо, что это только книга. - Да не скажи... - многозначительно сказал Тирус. - Говорят, ты там, - кивок в сторону массивных дверей, - десять дней сидел. - Я вышел. - Ради кутежа и сифилиса? - Тирус, я вижу, что ты пытаешься вести себя как друг... как человек-друг, но поверь мне на слово, у тебя плохо получается. - Неужели? - Именно. - Тогда скажи мне, - Тирус задумчиво поскрёб подбородок своими заострёнными когтями, - почему ты сейчас не в слезах и соплях возле отцовского тела, а стоишь здесь, гадая, за что бы взяться, чтобы спасти империю от своего дебила-братца? - Ну, во-первых, я вышел не из-за этого, а из-за разговора с женщиной-моритари. Она опередила тебя, друг мой, всего на несколько минут. - Ты серьёзно? - Я серьёзно. - Подожди, ты серьёзно говорил с женщиной? - Да. - Говорил с женщиной-моритари? - Да, - повторил Тит, в этот момент почему-то почувствовавший себя круглым дураком. Этому особенно способствовал взгляд Тируса - тот глядел на будущего императора так, словно тот был не просто мальчишкой, а мальчишкой, высказавшим настолько несусветную глупость, что и не знаешь, что делать: наказать его или посмеяться. - Будь ты моим учеником, я бы тебя выпорол, - сказал наконец Тирус, покачав головой. - А ещё император... вот как ты можешь не знать, что у моритари: первое - нет женщин, второе - нет языков. Им их вырезают ещё на первом круге посвящения. Чтоб не болтали лишнего. - Но... как же... - Ты когда спал вообще последний раз? Хороший вопрос. Проведя почти десять дней в темноте храма, сложно понять, когда ты спишь, а когда бодрствуешь. Быть может, женщина ему привиделась? Такое объяснение выглядело весьма правдоподобным, особенно учитывая, что других и быть не могло. - Видимо, только что, - пробормотал принц, озадачено оглянувшись на запертые двери. - Хах. Вот за что стоит любить людей, так это за рационализм. А ты ведь мог бы мне тут сейчас начать лепетать, что к тебе явилась сама Мортис, - сказав это, Тирус улыбнулся, только вот из-за удлинённых клыков его улыбка выглядела более чем зловеще. - Ты ведь слышал о ней, да? Тит, конечно, догадывался, что слово «Мортис» как-то связанно с «моритари», но на этом его знания и заканчивались. Но Тирус решил тут же восполнить этот досадный пробел: - Давно, очень-очень давно, - сказал он, сделав шаг в сторону принца и немного расправив затёкшие крылья, - люди вместо Создателя почитали добрый десяток всяких богов, каждый из которых отвечал за свою часть жизни. Но была среди них одна особа, олицетворявшая собой саму Смерть. Тит нервно сглотнул, припоминая холодное прикосновение женщины. - Легенды гласят, что Мортис была единственной из богов, кто спускался в мир людей и ходил среди них, - говорил Тирус зловещим шёпотом, переходящим в шипение. Для большего эффекта он ещё сильнее расправил крылья и, пользуясь превосходством в росте, попросту навис над Титом. - Она представала в облике красивой женщины в белых одеждах, но красота её была обманчива, ведь стоило Мортис дотронуться до человека, как тот чувствовал лёд её души. А лапать людей эта гадина ой как любила, ведь прикоснувшись к кому-то, она забирала себе его жизнь. Кого-то через день, кого-то через неделю, а кого-то и через год, но Смерть обязательно забирала беднягу. Забирала того, к кому прикоснулась Мортис. Представь её холодные лапы на своей коже! - с этими словами Тирус резко схватил принца за плечи. - Ужас, правда? - Я... я... - Ты обосрался, что ли? Тит, я пошутил, право слово. Фу... фу! - с хохотом сказал Тирус, но тут же замолк. Правда, Тит на это не обратил внимания и попытался хоть как-то выправить положение: - Нет! Создатель, нет! Я не обосрался! Я не... - Милорд принц? Обернувшись, Тит встретился взглядом с Аверусом, первым чародеем его покойного отца. - Обосрался... - выдохнул Тит уже по инерции, услышав сдавленное хрипение Тируса у себя за спиной. - Ну что ж, - Аверус скрестил руки на груди и посмотрел сначала на Тита, а затем на задыхающегося в попытках сдержать смех Тируса, - окажись я на вашем месте, я бы не стал распространяться о подобном. Сказал это Аверус с выражением абсолютной серьёзности на лице, но, выдержав положенную секунду, улыбнулся принцу, давая понять - он прекрасно понял, что всё это было шуткой. - Извините, - виновато улыбнулся Тит, - я не хотел... - Вы извиняетесь перед магом, мило