Рядом сидела девушка — бывшая узница с фалидского корабля. Рэч узнал, что ее звали Констанция Эйверилл. Коммодор Сандион только что ушел в кабинет на мостиковой палубе, и в салоне больше никого не осталось, кроме Констанции, молча сидевшей в мягком кресле.
Интерьер адмиральского салона поражал великолепием. Стены были обшиты кожей с резными и выдавленными черными, красными и дымчатыми узорами. Из широких иллюминаторов, скорее напоминавших окна роскошного отеля, открывался вид на звезды, мерцавшие вверху и внизу на черном фоне пространства.
На других стенах висели броские акварели первого помощника капитана, отличавшегося артистическими наклонностями — вид на Олимпийские горы в пустыне Сонгингк на Коралангане, сцена, изображавшая аборигенов Бао, приготовлявших пульпу из пиявок в давильном чане, марсианский пейзаж, руины Амт-Могота.
Янтарные лампы освещали мебель с мягко-зеленой и кирпично-красной обивкой. Вдоль стен тянулись стеллажи с книгами, а между стеллажами висел большой телеэкран с проигрывателем для просмотра фильмов.
Рэч внутренне — умственно — вздохнул. Его тело на самом деле не могло вздыхать. Воздух поступал в него его по тысяче каналов под панцирем — автоматически, так же, как бьется человеческое сердце.
Благодаря оптической прорези с двумястами глазами Рэч мог обозревать все помещение, не поворачивая головы. Он понимал, что находится в приятной обстановке, понимал, что люди спроектировали этот салон так, чтобы в нем было тепло и уютно — здесь, посреди холодной черной пустоты. Но в глазах Рэча салон выглядел пустынным, безжизненным, непривычным.
До Земли оставалось лететь еще неделю. В двух неделях пути за кормой остались непримечательное зеленоватое светило из созвездия Лиры и сумрачная планета фалидов, теперь уже оккупированные земным гарнизоном и охраняемые двумя неприступными земными орбитальными фортами в полутора тысячах километров над экватором «Отчизны».
Открылась дверь салона. Зашел корабельный антрополог — безобидный щуплый человек с высоким облысевшим лбом, рыжеватыми усами и бегающими карими глазами. Антрополог присел, подтянул брюки и стал говорить — беспокойно, нервно.
Уже две недели он приставал к Рэчу с расспросами, днем и ночью. Рэч, погруженный в собственные мрачные мысли, не хотел ни с кем разговаривать, за исключением Констанции Эйверилл, а она тоже предпочитала молчать.
«На основе всего, что вы мне рассказали, — сказал антрополог, — и тех наблюдений, которые мне удалось сделать самому, я могу предложить гипотезу. Она предусматривает необычные, с человеческой точки зрения, условия — но, скорее всего, с точки зрения фалидов другие аналогичные условия показались бы не менее странными.
Фалиды — раса, подразделенная на специализированные фенотипы. В отличие от людей, у них нет ни мужского, ни женского пола, но они существуют, грубо говоря, как симбиотическое сообщество растений и животных. Растительный фрукт оплодотворяет животное. Животное, побуждаемое подобным голоду стремлением съесть фрукт — или, возможно, инстинктивными правилами «Бза» — приходит в лес, чтобы найти и сорвать фрукт. Растение, таким образом, заманивает животное в ловушку, потребляет животное и таким образом производит дальнейшие фрукты. Животное, поглотившее фрукт, но избежавшее западни, производит потомство».
Антрополог поглядывал на Рэча с торжеством мудреца, разгадавшего великую тайну.
«И фалиды планировали обучать людей искусству воровать фрукты?» — спросила Констанция.
«По всей видимости, плоть человеческого организма стимулирует растения так же, как плоть фалидов, — ответил антрополог. — Правящий клан фалидов, «Поименованные», беспокоился по поводу уменьшения численности фалидов. Правителям удалось создать высокотехнологическую цивилизацию. Они решили исследовать космос, чтобы найти существо, способное служить заменой фалидам в том, что касается опасного занятия сбора фруктов в «отеческом лесу».
В конце концов они встретились в космосе с землянами и захватили, в качестве эксперимента, некоторое количество людей, а те, после надлежащей психологической обработки, оказались почти идеальными «сборщиками фруктов». Фалиды разрабатывали планы массового импорта людей. Ожидалось, что люди будут воровать фрукты из «отеческого леса», а если какая-то их часть должна было при этом погибать — что ж, как говорится, «лес рубят — щепки летят». Зато фалиды получали бы гораздо больше фруктов, оставаясь в безопасности».