В три часа пятнадцать минут Джаннивер прокашлялся: «Надо полагать, он спятил».
Брео хмыкнул. Дитмар едва заметно усмехнулся. Марио закурил сигарету и нахмурился.
«Сегодня я его видел», — сказал Джаннивер.
Остальные тут же повернулись к нему: «Где?»
«Не хотел об этом упоминать, — продолжал Джаннивер, — в том случае, если бы он сегодня пришел. Но он не пришел. Заэр остановился в отеле «Атлантик-Эмпайр», в апартаментах на двадцатом этаже. Я сунул взятку швейцару — тот говорит, что Заэр живет там уже больше недели».
Брео наморщил лоб и с подозрением прищурил черные глаза: «Как ты его там заметил?»
«Проверял их учетные книги. По расписанию — это входит в мои обязанности. Выходя из отеля, я увидел Заэра в вестибюле — обознаться было невозможно».
«А он тебя заметил?»
Джаннивер неловко пожал плечами: «Может быть. А может быть и нет. По-моему, он был слишком занят разговором с какой-то женщиной — с роскошно одетой женщиной».
«Хмф! — выдохнул Дитмар. — Похоже на то, что Заэр не зря потратил наши денежки».
Брео поднялся на ноги: «Пойдем, навестим его. И узнаем, почему Заэр не соблаговолил отчитаться». Повернувшись к Джанниверу, он спросил: «Он зарегистрировался в отеле под своим именем?»
Джаннивер кивнул большой продолговатой головой: «Не иначе».
Брео повернулся, чтобы уйти, и обернулся, переводя взгляд с одного на другого: «Вы идете?»
«Идем!» — отозвался Марио, поднимаясь из-за стола. Дитмар и Джаннивер последовали его примеру.
В огромном элегантном отеле «Атлантик-Эмпайр» предлагались все известные средства и услуги, позволявшие способным платить за них мужчинам и женщинам утолять голод, принимать ванны, чувствовать себя удобно, развлекаться, льстить своему самолюбию, расслабляться, стимулироваться и успокаиваться.
У входа ждал швейцар в белой ливрее, помогавший снимать плащи и пальто даже случайным посетителям, обмахивая мягкой щеткой их костюмы и предлагая женщинам бутоньерки из застекленного холодильного шкафа. Окруженный зеркалами десятиметровой высоты зал, ведущий к вестибюлю, полнился приглушенным эхом голосов, как неф торжественного собора. Движущийся ковер перемещал посетителя в вестибюль — еще один величественный зал с интерьером в стиле «глориана» полувековой давности. Вдоль одной из стен тянулась сводчатая галерея небольших лавок. Здесь, если покупателей мало беспокоили цены, они могли выбирать чеканные изделия из меди, золота и тантала, вечерние платья из ярких тканей — алые, пурпурные, иссиня-черные, изделия ремесленников древнего Тибета и кооператива «Новакрафт», неограненные зеленые юпитерианские опалы (продаются на вес в миллиграммах), голубые балтиконы с Марса, пламенные алмазы, добытые под землей на тридцатикилометровой глубине, вишни-цукаты «Маратести» в ликере «Органди», духи, выжатые из арктических мхов, беломраморные цветы, изящные, как призраки красавиц.
За противоположной стеной — цельной стеклянной панелью — находился главный плавательный бассейн отеля. Там, в подсвеченной сине-зеленой толще воды, плескались влажные золотистые тела пловцов. Мебель в вестибюле отличалась теми же сине-зелеными и золотистыми оттенками, а конфиденциальность встреч обеспечивалась живыми ширмами из лоз, усеянных красными, черными и белыми цветами. Воздух, насыщенный ненавязчивым золотистым светом, подчеркивал иллюзию пребывания в зачарованном мире, где люди вращались в элитарной среде роскошных нарядов, сказочных драгоценностей, элегантного остроумия и осторожного разврата.
Глядя по сторонам, Брео скорчил презрительную гримасу: «Чертовы паразиты! Выпендриваются друг перед другом, треплются и дебоширят, пока весь остальной мир вкалывает!»
«Успокойся! Зачем выходить из себя по этому поводу? — упрекнул его Дитмар. — Кто, кроме них, может развлекаться от души в постылом мире бесконечных забот?»
«Не думаю, что они это делают от души, — парировал Брео. — Они проводят жизнь так же безнадежно и бесцельно, как любой другой. Им так же некуда податься, как нам с тобой».
«Ты слышал об Эмпирейской Башне?»
«Слышал — хотя никогда там не был. Это какое-то чудовищных размеров здание далеко отсюда, на Прибрежных Лугах».
«Верно. Небоскреб почти пять километров высотой. Кто-то от души развлекается. Проектирует этаж за этажом и надстраивает их все выше и выше».
«Мир населяют миллиарды людей, — пожал плечами Брео. — А Эмпирейская Башня одна».