– А как насчет пакета с окровавленными вещами? – продолжаю я. – Как ты собираешься объяснить это полиции? На нем будет твоя ДНК.
Она смотрит на меня, как на идиота.
– Я избавлюсь от него. Брошу в свою машину и вывезу. Будет настолько очевидно, что здесь произошло, что полиция не станет продолжать поиски.
– Хорошо, но на картине Джейд тоже есть твои отпечатки пальцев, – возражаю я. – Как ты это объяснишь полиции?
– Простое любопытство, – спокойно говорит она. – Пока я ждала полицию, после того как поменялась ролями с нападавшим, естественно, мне стало любопытно взглянуть на картину и письмо. Вот так. – Она щелкает пальцами свободной от пистолета руки. – От тебя больше нет никакой пользы, не так ли? И лучше поторопиться, пока Раф снова не начал поиски или Джейд с Викс не вернулись. Итак, давайте приступим к финалу, почему бы и нет? По крайней мере, твоему финалу. Наконец-то, Дарси, пришло время сказать прощай.
Сильви вкладывает свою руку в мою, я смотрю на нее, мы обе в слезах. Я молюсь. Молюсь усерднее, чем когда-либо в своей жизни.
Глава сорок первая
Раф
С момента, как я услышал крик Дарси, я обыскал все. И что-то подсказало мне продолжать обновлять Instagram. На тот случай, если она отправит мне сообщение в личку.
Она этого не сделала, но опубликовала что-то жуткое и загадочное в своей ленте.
Кровь – цвет мести.
И еще отметила случайный аккаунт, на который даже не подписана, @underthestairs.
Под лестницей? Я знаю, что сообщение для меня, и, расхаживая взад-вперед по фойе, безуспешно пытаюсь понять, что оно значит.
Где ты, Дарси? И почему кричала?
Внезапно я слышу приглушенные голоса и напрягаю слух. Голоса доносятся из-за лестницы. Замечаю небольшую щель. Щель в стене столетней давности? Я прикладываю ухо поближе и прислушиваюсь. Я не могу разобрать, о чем они говорят, но слышу Дарси, а затем Арабель.
Дарси и Арабель. Мой мозг работает, соединяя разрозненные фрагменты воедино. Должен быть какой-то потайной ход, потайная комната. Я начинаю прощупывать панели, крепко сжимая пистолет.
Выйдя из полицейского участка, я размышлял о том, стоит ли возвращаться сюда, в шато. А потом, когда решил, что вернусь, задумался, должен ли я забрать свой пистолет.
Я знаю, почему сделал и то, и другое. Даже если пытался притвориться, что были иные причины. Их не было. Это было ради Дарси. С момента нашего первого разговора у вишневого дерева я чувствовал иррациональную потребность защитить ее.
Наконец я замечаю алое пятно на серой стене – безошибочно кровь. Я вожу по нему пальцем, оно все еще влажное. Наконец нащупываю бороздки, нажимаю. Собираю себя в кулак, затем тихо проникаю внутрь.
На войне, в обороне, внезапность может решительно изменить баланс сил. Лучше всего нанести удар по врагу неожиданно, застать его врасплох.
Возможно, я многого не знаю, но теперь мне известно, кто враг. И я видел дело ее рук.
Она не дрогнет.
Я тоже.
Она стоит ко мне боком, ее пистолет направлен на Дарси, Сильви сидит рядом на полу. Я удивлен присутствием Сильви, но я подготовлен к элементу неожиданности. Во взгляде Дарси мелькает облегчение.
Арабель поворачивается ко мне. Ее лицо темнеет, она нажимает на курок.
– Non! – кричит Сильви. Боковым зрением я вижу, как она вскидывает руки, чтобы закрыть лицо, но мои глаза устремлены на Дарси. – Арабель, non-non-non-non!
Я бросаюсь к Дарси, одновременно стреляя в Арабель с вытянутой руки.
Я лечу на пол. Дарси падает в мои объятия. Везде кровь. Очень много крови.
Кровь Арабель на другом конце комнаты. И еще больше крови вокруг. Моей.
Глава сорок вторая
Викс
Две недели спустя
Впервые я хочу рисовать людей. Я всегда писала абстрактные пейзажи. Модернизм, но не тот, который создал Ван Гог, где человек был узнаваемой личностью, а пшеничное поле – узнаваемым пшеничным полем. На моих полотнах сплошь неправильные линии и формы. В этом нет ничего плохого, но, честно говоря, я никогда не была уверена, что я под всем этим подразумеваю. Кто-то находил в моих картинах яблоко, кто-то дикобраза. Я могла увидеть и то, и другое. Я чувствовала страсть, стоящую за этим. Это было по-настоящему. Но я толком не понимала, к чему стремлюсь.
Теперь, когда свет моего нового лофта освещает пушистые пшеничные волосы Джулиет, сидящей в другом конце комнаты, я точно знаю, куда иду.
Я рисую человека. Тело. Серафину. Без кровавого убийства. На моем холсте она сидит с прямой спиной во главе обеденного стола в своей гостиной, в бриллиантовом колье, принадлежащем Джейд. Позади нее, над идеальными занавесками с идеальными складками, блестящей охряно-красной краской написано: «Ничего не закончилось, пока ты не умер».