Мой отец тоже любит чистую одежду. У него было всего два наряда в те годы в детском доме во время войны.
Почему мои мысли вертятся по кругу, всегда останавливаясь на моем отце? Я полагаю, это из-за дня рождения и потому, что я здесь с Серафиной. Просто мысль о ней, запах ее духов Guerlain Shalimar, все еще витающий в воздухе, обжигает мои легкие при вдохе. Испепеляет. Затем у меня сводит желудок. Я на взводе. Мы все на взводе, это чувствуется.
– Ты сделаешь глоток, верно, Джей? – Волосы Дарси растрепаны, ободок на голове съехал набок. Она сует мне в руку рюмку. Я обращаю внимание на ее платье, на этот раз оно зеленое в белый горошек.
– Да. За сорок или сорок один, неважно! – проговариваю я так бодро, насколько могу, выпиваю рюмку, затем вздрагиваю, когда алкоголь обжигает мне гортань.
– Средний возраст, как говорит Серафина. – Арабель смеется.
Мы принимаемся обсуждать, чем стоит заняться в отпуске – возможно, съездить на один день в Бо или Экс. Я заявляю, что хочу посетить санаторий, где Ван Гог провел остаток своей жизни. В последний год, который он провел там, оливковые рощи санатория вдохновили его на создание ста пятидесяти лучших картин. Я никогда раньше не посещала это место и на этот раз пообещала себе, что обязательно исправлюсь.
– Санаторий? В поездке для девочек? – Викс спрашивает со смехом.
Я пожимаю плечами.
– Вам необязательно ехать. Но я хочу туда попасть.
Она кладет руку мне на предплечье.
– Если тебе хочется, я тоже поеду. У нас в запасе нет больше никаких планов.
– Кроме завтрашней таинственной встречи с бабушкой, – напоминает Дарси.
– Да, а в чем дело, Дарси? – спрашивает Арабель.
– Понятия не имею.
– Правда? – Арабель выглядит удивленной. – Твоя бабушка ничего не сообщила?
Дарси пожимает плечами.
– Ты же знаешь Grand-mère. Она все держит при себе.
В голове шумит, я откидываюсь на подушки, мне так уютно, кажется, будто я лечу по небу или погружаюсь в воду. Завтрашняя встреча. Я задумываюсь о ней в тысячный раз. Еще одна порция выпивки, теперь – пастис. На этот раз я иду ва-банк. Этот напиток со вкусом аниса, который я ненавижу. Но в моем мире еда и напитки не предназначены для наслаждения. Люди могут сочувствовать мне, но я нахожу в этом освобождение. Я ем и пью только для подзарядки. Потому что, ограничивая себя, я чувствую легкость в своем теле и мне легко с моим отцом. Сегодня я пью, потому что жизнь в целом хороша, а я заслуживаю хорошего. Без сомнения.
Я пытаюсь насладиться этим моментом, который слегка размыт от выпитого. И тем не менее он вызывает в памяти другое время, проведенное с этими девушками – самое беззаботное в моей жизни. Когда мы сбегали с занятий, чтобы побродить по готической крепости Папского Дворца, я со стаканчиком кофе, Дарси и Викс, жующие нугу. Надевали наши самые красивые танкини, чтобы отправиться к акведуку в Пон-дю-Гар. У меня вырывается смешок, когда я вспоминаю, как Дарси внезапно отчаянно приспичило. Но туалета не было видно. Она ушла в кусты, а вокруг толпились туристы. Не уверена, что я еще так хохотала в своей жизни, ни до, ни после.
– Эй, помнишь Пон-дю-Гар, Дарси? – Я снова смеюсь.
Подруга хмурится.
– Тебе обязательно об этом напоминать?
Викс прикрывает рот рукой и хихикает.
– О, вау, я забыла об этом. Этот звук…
– А мы можем прекратить? Девочки… фу… – Дарси утыкается лбом себе в колени.
– Прямо посередине… – В этот момент я практически задыхаюсь.
Я сгибаюсь пополам в истерике, но прямо перед этим замечаю легкую гримасу на лице Арабель. Ну да, в тот день ее с нами не было, и подозреваю, что ее это немного раздражает. Она не училась с нами, она живет на другом конце света, и она на пару лет старше, хотя сейчас это не имеет значения, ведь нам всем за сорок. Я съеживаюсь – боже, нам за сорок! Но Арабель – неотъемлемая частичка нашей компании. Какая бы сила ни скрепила наш союз, когда мы все встретились в наш первый уик-энд в этом особняке, она была необходима. В нас четверых есть какое-то волшебство, которое рассеивается, когда нас лишь двое или трое. Она это знает, не так ли? Я делаю мысленную заметку напомнить ей об этом. И делаю еще одну мысленную заметку – запомнить первую мысленную заметку.
Я беру свой телефон, когда приходит еще одно поздравительное сообщение, на этот раз от дамы из студии, которая пишет, что я самая сексуальная сорокалетняя на всем белом свете. Сообщений становится все больше, разница во времени уже не является препятствием, поскольку Америка пробуждается ото сна. Я уже пообщалась с Себом по FaceTime, и даже дети позвонили из лагеря. Люди отмечают меня в сторис в Instagram. Я снова открываю приложение, оценивая количество тегов. Я счастлива, но это не безусловное счастье. Есть ли вообще такое счастье, когда ты потерял все? Если и есть, я его не нашла. Я позволила себе отсрочку на день рождения, но сегодня вечером, когда все будут спать, я должна это сделать. Больше нельзя терять время.