До сегодняшнего дня, когда выяснилось, что это не так.
Тем не менее я воин. Я заставлю их обоих заплатить. Но не раньше, чем спасу себя и своих детей. Не раньше, чем обеспечу наше будущее.
Я смотрю в потолок, наблюдая за танцем теней.
Ранним утром я просыпаюсь от стука в дверь. На самом деле я толком не спала, если не считать вязкого забытья и ночных кошмаров. Я бросаю взгляд на часы у кровати: 6:03. Я почти не удивляюсь стуку.
Но человек, который появляется в дверном проеме, действительно удивляет меня. Это Викс, ее лицо искажено в ужасе.
– Дарси, о боже, Дарси, вставай! – Поскольку я не реагирую мгновенно, она срывается на визг: – Давай сейчас же!
Я вскакиваю с кровати.
– Викс, что… что случилось?
– Я… – Она качает головой, затем поворачивается так, что ее лицо скрывается в ночной тени. – Тебе нужно пойти в комнату своей бабушки, – бормочет она.
В комнату моей бабушки? Почему Викс была там в 6:03 утра?
Я с тревогой отбрасываю одеяло и следую за ней, мое сердце бешено колотится. Викс одета в мешковатые джинсы в стиле девяностых и одну из тех футболок оверсайз, которые она теперь предпочитает. Джинсы и футболка в шесть утра?
Пальцы ног цепляются за порог, тормозя меня.
– Викс, – шепчу я, но она уже скрылась в маленьком коридоре, ведущем в комнату Grand-mère. Я заставляю себя двинуться следом. Одна нога, затем другая, хотя я не чувствую, что иду. Такое ощущение, что кто-то другой, кто-то чужой проскользнул на мое место, а я покинула эту жизнь. Потянула за шнур, активировала парашют.
– Дарси, мне так… мне…
Потом я вижу это… Красная, как у дедушки. Но сейчас все иначе. И я понимаю, что никакого парашюта нет. Я все еще здесь, а моя бабушка очень, очень мертва.
Глава шестнадцатая
Викс
Это ужасно! Серафина лежит в своей постели с ножом, вонзенным ей в сердце. Простыни смяты, будто она сопротивлялась. Слезы наворачиваются на глаза – я не хочу думать об этом. Бедная старая Серафина, убитая во сне или, возможно, проснувшаяся незадолго до своей смерти. Осознавшая, что кто-то – кто?! – собирается вонзить в нее нож.
А потом еще раз, и еще. Ее грудь, на которую я в состоянии взглянуть лишь мельком, прежде чем тошнота подступит к горлу, разворочена. Разорвана. Тот, кто это сделал, нанес удар не один раз, он бил снова и снова. Яростно.
Вопрос «кто» повис в воздухе, но сейчас мы поглощены ужасом и горем. Нашим горем, но в основном горем Дарси. Именно ее мы должны поддержать. Ту, кого рвет в углу в мусорное ведро из черного мрамора, а Джейд трет ей спину.
Я чувствую чье-то присутствие позади себя, руку на моем плече. Вздрагиваю и поворачиваюсь. Ох. Это Арабель.
– Прости, Бель. Это просто… кто мог такое совершить?
– Понимаю. – Она качает головой. – Мы не должны ничего трогать. Полиция наверняка захочет осмотреть место преступления.
– Верно. Полиция. Боже! – Я замечаю старинные серебряные прикроватные часы на кафельном полу. Они повернуты вверх, но их стеклянный циферблат разбит. Я приседаю, но не прикасаюсь к ним, чтобы отпечатки моих пальцев не исказили улики. Часы разбились вдребезги в 3:16.
Джейд опускается на корточки рядом со мной.
– Должно быть, их кто-то опрокинул во время убийства, и теперь они показывают точное время преступления. Возможно на них есть отпечатки пальцев. И на ноже тоже.
Она указывает на Серафину, но я не слежу за ней взглядом. Я больше не могу туда смотреть. Рыдание сотрясает мое тело.
– Мне нужно разбудить бабушку, прежде чем она услышит нас и забредет в этот ад. – Арабель кивает в сторону кровати.
– О, черт. – Я прикусываю губу, думая, что станет с бедной Сильви, если она обнаружит женщину, на которую работала всю жизнь, в таком виде.
Арабель сейчас с Дарси, поменявшись местами с Джейд. Рыдания Дарси становятся неудержимыми.
Внезапно я чувствую себя зверем в клетке. Нам нужно выбраться из этой комнаты.
– Это безумие! – Джейд постукивает длинными ногтями по комоду. – Я не могу в это поверить. Я действительно не могу в это поверить!
Я киваю.
– Я тоже. Надеюсь, что это кошмар, и мы проснемся в любой момент.
– Это не кошмар, Виксен, – мрачно произносит Джейд.
Я снова смотрю на Серафину – я ничего не могу с собой поделать. Я хочу накрыть ее простыней. Выдернуть нож. Но она мертва. В этом нет сомнений. И если я трону нож, я могу уничтожить улики. Боже, это был взлом? На свободе разгуливает убийца? Это не мог быть кто-то из нас. Я знаю этих девушек. Я знаю их лучше, чем саму себя. Раф, садовник? Может быть, это сделал он? Я дрожу. Мы проводили с ним время. Мы проводили время с убийцей?