- Ну я то молчу, что тебя заводит Браун! – рыжий осел, его сестра выпучила глаза на Браун, а виновница всего скандала вдруг расхохоталась, и я клянусь, на секунду в её шоколадных глазах промелькнуло безумие.
Она вдруг вскочила на стол, перешагнула через тарелку с завтраком, еще раз захохотала, а потом её веки затрепетали, и она без сознания полетела вниз. Забини быстро её подхватил, что-то сказал, и пошел на выход. Я поспешил за ним. Нагнав его в дверях, я взглянул на Грейнджер. Она была почти такая же бледная как я, а дыхание было едва уловимым.
Я повернулся на застывших, в глубочайшем шоке, гриффиндорцев.
- Довели принцессу, поздравляю! – и вышел из зала, придерживая Блейзу, несущему на руках девушку, дверь.
Ближе к больничному крылу я забрал Грейнджер у Забини, и, как фарфоровую, понес по коридором к владениям мадам Помфри.
Увидев нас, она засуетилась, но в её глазах читалось крайнее изумление. Эта женщина прекрасно знала, наши «теплые» отношения между факультетами, и не могла не заметить, как обеспокоенно посматривал на Грейнджер Забини, и с каким трепетом, я держал её на руках. Но лишних вопросов она не стала задавать. Тут и так все предельно понятно.
- Ох, Мерлин, мальчики, что с ней случилось?! – мы коротко объяснили все произошедшее в столовой, естественно опустив причину скандала. – Только бы это был не нервный срыв, – сказала она, направляя на Грейнджер палочку, и шепча заклинание определяющее болезнь. – Зелье для её лечения еще не готово. Ждать надо три дня.
Ну, кто бы сомневался, что у Грейнджер нервный срыв? Я точно – нет. И это не просто нервный срыв, а его последствия. Нервный срыв у неё случился чуть больше недели назад. Значит, вот что значил её жар, тогда, в выручай-комнате.
Видимо я сказал это вслух, так как мадам Помфри бросила на меня укоризненный взгляд, и запричитала, что её надо было вести сюда сразу. Но я просто не увидел в этом смысла даже сейчас. Её бы выписали, и сегодня в столовой у неё случился бы второй нервный срыв за месяц.
Тут в больничное крыло ворвались мальчик-который-до-сих-пор-жив, и весь его сброд. Морковноголовый, Уизлетта, Лонгботтом собственной персоной и, конечно же, Психуна Лавгуд. Хотя, по правде говоря, Лавгуд была самой нормальной, из всей этой веселой компании жаждущих спасти мир. И возможно если бы она пришла одна, я бы даже остался посидеть рядом с Грейнджер, пока та не подаст признаки жизни, но моё утреннее невезение продолжалось, и они пришли всех компанией. Я решил уйти. Проходя мимо Уизблюдка, я нарочито задел его плечом (на моё удивление, мы были почти одного роста).
- Следи за принцессой, а то она от котенка к змее переметнется, – Уизелби побагровел от злости.
И когда я был уже у выхода, он выкрикнул:
- К змее, Малфой, не к хорьку, – все внутри меня сжалось.
====== 5 ======
Иногда я просто не понимаю, почему люди делают те или иные вещи, если совершенно этого не хотят? Почему, когда-то давно, Том Реддл решил покорить мир? Это не просто жажда власти. Почему моя мама согласилась выйти замуж на нелюбимого мужчину? Это не просто повиновение воли родителей. Почему мать Поттера бросилась навстречу смерти? Это не просто материнская любовь. Почему я постоянно стараюсь унизить, или обидеть Грейнджер? Это не просто способ выстроить прочную стену. Почему Грейнджер меня обняла? Это просто порыв?
Я шел по темным коридорам замка, и волнение переполняло меня с головы до ног. Я смог! Я сделал это! Сегодня отец хотел, чтобы я принял метку. Но я просто напросто отказался. Если я никогда не отказывал ему в удовольствии представлять меня бедующим упивающимся, это еще не значит, что я мечтаю им стать. Я ни в коем разе не собирался продолжать семейную династию.
Дело не в том, что я не разделял мании своего отца. Я просто не отдавался этому. У меня не было мании перебить всех грязнокровок земли, и вечно править маглами. Я видел четкую границу между чистокровными, полукровками, и маглорожденными. Но это границы для меня как бы и не существовало. Кровь – всего лишь жидкость. Это не статус. Это ничего не значит.
И так сегодня я отказался принять метку, но это не значит, что отец так просто отступиться. Он в лепешку разобьётся, но сделает меня очередным чистокровным ублюдком.
Я приближался к двери больничного крыла, где около двух часов назад оставил засыпавшего Забини и, так и не пришедшую в себя, Грейнджер. Дверь была приоткрыта, и я уже собирался проникнуть в помещение, когда услышал приглушенный голос девушки.
- Почему ты вступаешься за меня? Почему готов драться? – она говорила взволнованно, и мне это не понравилось. Далеко не понравилось. – Я же грязно… – он прикоснулся к её лицу.
- Никогда не говори так. Для меня это не имеет значение, – странно, Забини, еще две недели назад имело! – Просто он не достоин тебя. Ты же, наверное, знаешь, что в Слизерине тебя называют принцессой? – она кивнула. – Это было придумано Малфоем, – тот усмехнулся, и даже не покраснел, так нагло соврав.
Это придумала Паркинсон! Когда Грейнджер появилась на балу с Крамом. Пэнси обливалась слюнями по этому парню, и мы как бы в насмешку начали называть ее так. А потом она действительно стала принцессой.
- Почему он так меня ненавидит? – прошептала она.
- Он просто не может смириться с тем, что его друг влюблен в грязнокровку. Вот и отыгрывается на тебе, – я крепко сжал кулаки. – Скажи, ты доверяешь мне, Гермиона?- он назвал её по имени!
Это самое большое предательство в моей жизни. Такого со мной еще никогда не происходило. Лучший друг, вот так обмануть! Я рванул в сторону подземелий. У меня тоже есть чувство собственного достоинства. И у Пэнси вероятно тоже. Она как-никак его девушка, а тут такое…
В коридорах я наткнулся на Пэнси. Она с приподнятым настроением шла туда, откуда я так скоропостижно ушел. Увидев, в каком я состоянии, она забеспокоилась, бережно взяла меня за руку.
- Драко, все в порядке?
- Нет, Пэнси, нечего не в порядке. Он там, касается её лица, называет её по имени. А я… я даже не имею на это право!
- Драко…- я сказал ей все что видел и все что об этом думал. Девушка осела на пол. Все её чувства полностью совпадали с моими. Я сел рядом. Я чувствовал себя полностью разбитым. Предатель. Сволочь.
Козел. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
Не знаю, сколько мы сидели, но вскоре услышали до боли знакомые шаги. Забини. Предатель. Теперь эти слова имели один смысл. Пэнси накинулась на меня с жадным поцелуем. Я не сразу, но ответил ей. Я понял её намерения. Она хотела, чтобы он почувствовал то, что чувствовали мы. Или ей просто не обходимо было, чтобы он думал, что это она его не любит. Я не знаю. Но знаю точно, что ни с её, ни с моей стороны этот поцелуй не был искренним. Никаких эмоций. Чисто физический контакт губ.
Мы услышали, как за нашими спинами кто-то с шумом втянул воздух. Пэнси не отрываясь, махнула рукой, мол, вали отсюда. Мы оба были на сто процентов уверенны, что это Блейз, а потому не прекращали физический контакт. Пэнси начала причмокивать, изображая удовольствие. На мой взгляд, она слегка переигрывала. Но меня это не волновало. Он посмел называть Грейнджер по имени. Даже я себе этого не позволяю. А он… пусть будет благодарен, что я не прикончил его на месте.
Тут меня за шкирман подняли с пола, и отшвырнули в сторону. Блейз выглядел, как будто щас взорвется. Я выдавил из себя ухмылку. Кровь в висках билась в одном единственном слове – «Предатель».
- Какого черта тут происходит?! – воскликнул он, переводя взгляд «аля кедавра» с меня на Пэнси и обратно.
- У меня встречный вопрос, что происходило там, во владениях мадам Помфри?! – я начал пародировать его голос. – Влюблен в грязнокровку,- я подошел впритык к Блейзу. – Не может смериться…- глубокий вздох, и… – Гермиона! – её имя я хотел выкрикнуть, но получилось жалкое подобие хрипа.- Ты её касался! Ты касался её лица! – я орал на него как маленький мальчик, отбирающий свою игрушку. Но Грейнджер не была игрушкой. Она была девушкой. И она была моей. Я приставил палочку к его горлу. –