— Оксана, я тебя предупредил! Не сунься в эту историю!
— Хорошо, Игорь Валентинович, — покорно согласилась девочка. — А можно, мы позвоним?
— Конечно, можно. Только недолго, мне еще надо обзвонить некоторых важных людей…
Оксана, глядя в бумажку, зажав трубку между щекой и плечом, набрала номер.
— Это Оксана, — сказала она, дождавшись «алло».
Каково же было ее удивление и даже разочарование, когда она узнала в трубке голос… учителя истории Бориса Григорьевича! Сразу исчезла вся таинственность этих шести цифр, на которые Оксана так надеялась еще несколько минут назад. Ей даже захотелось положить трубку.
— Я тебя слушаю, Оксана! Что случилось? — спрашивал между тем учитель. — Ты в Минске?
Оксана прикрыла ладонью трубку и вопросительно взглянула на Катю, которая стояла рядом. Но что могла посоветовать ей наивная Катя?..
— Ничего не случилось, Борис Григорьевич, — тихо сказала Оксана. — Хотя, впрочем, случилось… У нас неприятности. Мы запутались.
— Что такое?
— Я не могу сказать по телефону.
— Откуда ты звонишь?
— От Кати Олешкевич.
— Где это?
— Сухаревка.
— Так это же совсем близко! А я живу на «Западе», вы можете сейчас подъехать или подойти. Здесь от вас две остановки автобусом, или пешком через лес. Катя должна знать.
— А какая у вас квартира?
— Я подожду у подъезда, так как вы не сможете попасть в дом — там замок с кодом…
Глава 40. Квартиры на «Западе»
Катя хорошо знала свой район. Через лес, который клином врезался в городские постройки, девочки быстро добрались до широкой, длинной улицы Лобанка. Отсюда начинался микрорайон «Запад-3».
Стоял ясный день. Совсем прояснилось. Пахло близким лесом и мокрой травой. Небо было чистое и синее, солнце тщательно высушивало с асфальта остатки дождя.
— А там, за лесом, есть озерко, — указала Катя. — Может, сходим?
Оксана от неожиданности даже остановилась:
— Какое озерко, Катя! Нас ждут! Мы потеряли талер, запутались, ничего не знаем — а ты… Пойми, Борис Григорьевич — это единственная возможность разобраться в этой истории!
— Я просто так сказала, — оправдывалась Катя. — Лето на дворе…
— Лето еще все впереди, нагуляемся. Скажи, неужели тебе неинтересно? — спросила Оксана. — Только честно. Неужели неинтересно разгадать тайну талеров, бересты, найти клад, получить за него деньги?
— У папы и так их много, — наивно ответила подруга. Оксана хмыкнул:
— Разве денег бывает много? Их всегда мало. Да тут совсем другое: это будут наши деньги, и ничьи больше. Можно будет купить себе, что захочешь, поехать куда хочешь…
— Мне и так все покупают, и возят, куда я захочу.
— И нравится тебе это?
— Нравится, — призналась Катя. — Только не всегда.
— Вот видишь. Свои деньги — это совсем другое, это самостоятельность, свобода…
— Оксана, я просто так про озеро сказала! Мне интересно искать клад, я же не против и буду с тобой до конца.
— Далеко еще идти?
— А мы пришли, — Катя кивнула на кирпичный двенадцатиэтажный дом при самом лесу.
Тут у подъезда росли дубы, ольхи, ели. Среди деревьев виднелась зеленая крыша беседки.
Когда девочки приблизились, из беседки вышел и двинулся им навстречу невысокий седой человек, одетый по-домашнему: в клетчатой рубашке, застегнутой на все пуговицы, в спортивных, отвисших на коленях штанах с бело-красно-белыми лампасами, в стоптанных туфлях на босу ногу. Это был Борис Григорьевич.
Девочки никогда не видели учителя в таком виде. Переглянувшись, они едва сдержались, чтобы не прыснуть со смеху.
Борис Григорьевич понял причину их веселья. Он переступил ногами в своих туфлях и смущенно сказал:
— Прошу у барышень прощения — не успел переодеться… Как только вы позвонили, сразу спустился вниз.
Сейчас девочки дали волю смеху. Барышни! Первый раз в жизни их так называют!
Учитель тоже засмеялся:
— Вижу, что у барышень не такое плохое настроение, как я думал. Прошу! — показал он на двери подъезда.
До этого дня девочки видели учителей только в школе и ни разу ни одного учителя — в обычных бытовых условиях. И Оксана, и Катя думали, что учителя живут как-то иначе, чем все люди. Поэтому сейчас они обращали на все особое внимание.
В коридоре коробка почтовая обожженная… В лифте кнопки тоже черные, обожженные… И стены все исписаны словами, в том числе и некрасивыми.
Борис Григорьевич угадал мысли своих учениц.