— И дальше, Оксана? — спросил он, улыбаясь. — Как и к чему ты собираешься прикладывать талеры?
— В том-то и дело, — вздохнула Оксана — нет привязки! Теперь нам нужно подробная карта нашей местности…
— Да есть привязка, — перебил Чэсь. — Михаль, ну зачем дразнить — давай расскажем.
Ранее Михаль со Дмитроком, которые, конечно, обо всем догадывались, делали вид, что ничего не замечают. Но теперь Михаль не выдержал:
— Тебе надо быть подальше от Оксаны. Ведь если близко, ты сам себя не помнишь.
Чэсь густо покраснел и только открыл рот, не находя слов. Но тут уж Оксана его выручила.
— Борис Григорьевич идет, — показала она на дорогу. Ребята с интересом начали рассматривать человека, который приближался к ним. Пожилой мужчина, в пиджаке, в кепке, в старом трико, на ногах кеды, в руке удочка… Даже на дачника не похож, обычный деревенский дядька.
— Это ваш учитель? — спросил Михаль тихо, так как Борис Григорьевич был уже близко и мог услышать.
— А как ты хотел, чтобы он оделся? — вступилась Оксана. — Человек идет удить рыбу.
Учитель положил под вербу удочку, подошел к компании.
— Здравствуйте, давайте знакомиться, — и снял кепку. — Только не называйте себя, я попробую угадать.
Глава 56. Примирение Михаля
Оказывается, он знал их имена. Дмитрока он угадал сразу, а Чэся с Михалем попутал. Все равно Михалю понравилось, что Борис Григорьевич, перед тем как знакомиться, снял кепку. Да и вообще — городской человек, минский учитель, а первый подает им руку…
Вскоре Борис Григорьевич своими простыми поведением и умными словами совершенно обезоружил его.
— Я знаю, что вы ищете клад, — сказал учитель, садясь на траву. Все тоже присели вокруг. — И я не сомневаюсь, что вы его найдете. Сделали вы уже много, и мне понятна ваша радость, ваш азарт, ваше желание быть первыми и единственными. Что касается меня… Вам, надеюсь, девочки обо мне немного рассказали?
— Да, — кивнула Оксана.
— Поэтому вам, наверное, интересно знать, буду ли я вмешиваться в ваши дела или нет, а тем более претендовать на долю того, что бесспорно принадлежит только вам? Итак, друзья мои, — учитель приложил ладонь к левой груди, — даю слово: я приехал в Поплавы только в отпуск! Если вам понадобится помощь — найти меня можно легко и в любое время. Если же вы чувствуете, что справитесь сами, обещаю — ни мешать вам, ни вмешиваться в ваши дела не буду. Поэтому давайте сразу выясним — на настоящее время я вам нужен?
Ребята переглянулись, промолчали.
— Конечно, нужны! — сказала Оксана. — Вот, посмотрите, Борис Григорьевич, что у нас есть… Все есть: три талера и копия бересты!
Учитель осторожно взял в пальцы картонный кружок, засмеялся:
— Значит, не успела бабушка вымыть платок? Ну что ж, поздравляю вас! Я, если честно, даже не ожидал… Просто замечательно, друзья мои! И ничего страшного, что мы не знаем пока самого главного — привязки…
— Знаем! — не выдержал наконец Михаль. — Крестик и слова «CLAD» — это и есть привязка, — сказал он, нарочно медленно растягивая слова. — «Клад» — обычные укладки, мост через Березину. Старые люди и сейчас называют то место Кладки.
Борис Григорьевич вдруг вскочил. Стащил с головы кепку и снова надел. Взял листок бумаги с копией бересты, развернул дрожащими пальцами, стал всматриваться. Потом перевел глаза на Михаля. И все это молча.
— Так вот почему вы говорили все время, что все знаете! — Оксана захлопала в ладоши. — Ах, какие вы молодцы!
— И вы знаете, где эти Клады? — осевшим голосом спросил учитель.
— Знаем. Километров восемь — десять отсюда, вверх по реке, — сказал Михаль. У него был вид победителя.
— Это под Ушою… Все правильно, все так, там стояли французы… Но рассказывайте дальше! — спохватился Борис Григорьевич. — Как сохранились сами укладки?
— А что им сделается, лежат на дне, — буднично сказал Чэсь. — Когда у берега потыкал в воду веслом, звенят, как железо. Они же из дубов.
— А вы не обследовали ту местность? Нет ли там…
— Старого русла? — подхватил Михаль, посмеиваясь. — Не было. Мы облазили все кругом — там сухо, холмы.
— И все равно, все равно, — повторил Борис Григорьевич. — Как можно было сразу не догадаться? Столько лет бились… Вот что значит не доверять родному языку…
Вдруг он шагнул вперед, порывисто обнял Михаля, приговаривая про себя:
— Дорогие мои, если бы вы знали, какое открытие сделали!