Несколько раз в них приходила Любава. Она неловко переминалась с ноги на ногу и покаянно улыбалась, пытаясь спрятаться от взгляда Эдвина и одновременно поймать его застывшую каменными глыбами внутри раздирающую боль. Они стояли в холодной, но бархатисто-уютной темноте и боялись открыть рот, чтобы задать друг другу важнейшие вопросы.
- Как там Рия? – спросил в последний раз Эдвин у Любавы. Девушка потерлась нежной щекой о плечо, и Эдвин вспомнил, как под его пальцами она горела, отзываясь на ласку и готовая сама ласкать.
- Они с Артам не тут, где-то в пузырике. Та я не ведаю многоть, видала напоследок. Такая любовь… - протянула грустно и немного обиженно Любава и снова вздохнула. – Мне бы идти нужно, туда. - Она дернула головой куда-то за спину, но вокруг всё так же сияла мгла. – Отпустил бы ты меня?..
- И что тогда мне останется? – процедил сквозь зубы Эдвин. В этой черноте у него было его собственное тело, крупное, сильное, тренированное, теперь сожженное за многие миры отсюда.
- Ты сам и останешься, дурачочек, - Любава снова наклонила голову пряча пустые холодные глаза. Мёртвые глаза. – Жизнь останется. Иди-иди. Мы будем ждать тебя, но не щас, ишо раненько.
А потом мгла превратилась в предрассветные сумерки. Небо подергивалось розовой трепетной дымкой. Издалека раздавались песни птиц и рев безлошадных колесниц.
Любава больше не приходила, воспоминания и боль раскалывались о ласковые руки пожилой женщины-матери, расходились от шуток мужчины, приходящего поздно вечером, таяли с каждой старательно выговоренной буквой.
Новая жизнь вливалась в него по капле, живительной влагой смачивая сожженную душу. В зеркале на него смотрел худой мальчишка со светлыми лохматыми волосами и пронзительными серыми глазами. На вид ему едва стукнуло одиннадцать лет. Ещё не подросток, но и детской пухлости уже нет.
Я теперь другой.
Окружающие называли его Костей. Наверно, потому что тонкие костяшки выпирали из коленей, локтей, светились под белой кожей ключицы.
Первое, что сказал Эдвин, когда смог управляться с языком, как с родным – это назвал своё настоящее имя. Учительница и женщина-мать засмеялись, а мать потом ещё погладила его по голове, радуясь тому, что богатое воображение подарило её сыну. Учительница удивленно качала головой и поражалась, что длительная кома не сказалась на мальчике. Эдвин не совсем понял, что она имела в виду, но запомнил, что выделяется из сверстников, заручившись впредь быть осторожнее.
Ему советовали больше гулять и общаться со сверстниками, что Эдвин старательно исполнял. Он пытался понять, что за мир его окружает и какие знания из прошлого могут помочь ему здесь. Магия не работала, словно в этом мире её совсем не было, зато были удивительные технологии. Люди были одновременно и очень приветливыми, и очень грубыми. Другие мальчишки во дворе изображали из палок не мечи и луки, а что-то странное. Хотя первый же фильм (как его назвала мать), льющийся из тонкой картины на стене показал это оружие. Оно стреляло крохотными железными штучками, пулями, и пробивало насквозь человеческое тело, сопровождая выстрел оглушительно громким хлопком.
Одним солнечным днём мать отвела его в библиотеку. Библиотека не была частью интерьера и не принадлежала великим исследователям или правителям. Она была общей. Каждый мог прийти и взять книгу, чтобы прочесть, и затем вернуть её обратно. А ещё в библиотеке проходили лекции об окружающем мире, учили рисовать и делать картинки из бумаги. Иногда показывали особенные фильмы и проводили общие игры.
Новая жизнь, захватывающая и увлекательная, словно отшвырнула его на несколько десятилетий назад, вытирая из памяти трупный запах и брызги крови, вытирая из памяти Некрос, арену, Мёртвые игры, знакомые лица из далекого теперь чужого мира, боль и отчаяние.
В светлом и чистом доме его всегда ждала мать, согнувшаяся от чего-то из прошлого, но радостно встречающая будущее. Аккуратная учительница с горкой учебников. Книги и изумительные истории в них. Яркие фильмы и игры с палками. Металлические перекладины паутинок детских площадок. Капризные и смешливые девчонки. Серьёзные мальчишки и старший брат, заменяющий отца. Сердитые бабки у дверей в дом. Солнце, так много солнца. Пыль. Назойливый летающий пух. Пронзительно высокое голубое небо. Смех.