Выбрать главу

– Назовись! – велела медиум.

Пока планшетка гуляла по доске, фрау Вернер указала Агне на клочок бумаги, где можно было записать послание призрака.

«Я – Герман фон Стаабс, командир тринадцатого армейского корпуса» – был им ответ.

– Вам знакомо это имя? – пробормотала медиум.

– Это друг семьи… не знала, что он погиб, – растерянно произнесла Агна и сконфуженно прикрыла губы ладонью. Герман отбыл на фронт позже Йонаса, а перед уходом смутил её сценой: пришел пьяный и объявил, что если его убьют, жалеть ни о чем не будет, кроме одного – жизни, проведенной без любимой женщины. Агна поинтересовалась, кто же это, и была ошарашена услышав свое имя. Она выставила Германа за порог и захлопнула дверь.

– Прекратить сеанс? – спросила фрау Вернер.

– Нет-нет, раз Герман «там», быть может, знает, где мой муж? – спохватилась Агна, и, не дожидаясь одобрения медиума, задала вопрос. – Где находится могила моего мужа?

Планшетка не двигалась. Агна взволнованно закусила губу: может дух ушел или вопрос неверный? Нужно сначала спросить что-то простое и очевидное.

– Мой муж мертв? – сорвалось у неё с языка.

Планшетка ожила: «Нет».

Агна округлила глаза, вцепившись в стол. Шутка ли?

– Где он?

Разгадав ответ: «В бегах. Дезертир», Агна вскочила со стула.

– Герман! Зачем ты так! Это не может быть правдой! – воскликнула она, всплеснув руками.

И снова молчание.

Вдруг, фрау Вернер затряслась, глаза её забегали с такой скоростью, что вот-вот готовы были вырваться из орбит. Испуганная Агна попятилась к выходу.

– Снова захлопнешь дверь перед моим носом, Агни? – неестественный голос медиума заставил Агну вскрикнуть, – Давай же! Никто не станет искать честного офицера, отдавшего жизнь за родину! И никто не накажет его подлого убийцу!

– Кто тебя убил, Герман? – спросила пристыженная Агна.

– Тот, благодаря кому в душе я мертв уже давно – твой муж.

Наталья Есина, Казбек Шулькев

Лавина

Все произошло так быстро, что Рэм даже не успел испугаться. Солнце, ни ветерка, и вдруг резко потемнело, поднялся сильный ветер, и закружила пурга. Он знал, что на Эльбрусе погода капризна, как избалованная девчонка, но воочию убедился в этом только сейчас. Клубы белого плотного дыма буквально обрушились на него сверху. Похоже на полет. Нет, скорее, неконтролируемое падение, словно могучая волна подхватила и поволокла за собой, несколько раз ударила обо что-то твердое и острое. Боль вспыхивала то в руке, то в спине, то в ногах, и он весь сжался, закрыл голову, пытаясь сгруппироваться.

Наконец падение прекратилось, Рэм попробовал пошевелиться, но не смог. Сердце колотилось, словно он убегал от хищного зверя, только этим зверем стал снег, плотно облепивший тело со всех сторон. Вот сейчас он действительно испугался: бросило в жар, он хотел сделать глубокий вдох, но грудь сдавило, он открыл глаза, но ничего не увидел – холодное месиво неприятно кололо и царапало лицо. Темнота. «А что, если так и останусь тут, под снежным завалом, задохнусь, и меня не найдут? Сколько таких случаев, вон вчера гид рассказывал, что пару недель назад трое сгинули».

Заерзал, расталкивая снег локтями, пытаясь высвободиться. Ноги схватило льдом, не высвободить. Мелькнула дурацкая мысль: «Так, наверно, чувствует себя сосиска в тесте». Дышать стало еще труднее. Он бился грудью и спиной то вперед, то назад, наконец высвободил правую руку без перчатки, утрамбовал пространство перед лицом и начал пробиваться туда, где, казалось, должен быть выход. В лицо посыпался мелкий, словно песок, снег. Он попадал в глаза, в рот, за шиворот куртки: «Значит, всё-таки, верх там», – Рэм замолотил кулаком.

Сначала появился мутный свет, а после нескольких ударов лучи солнца обожгли глаза, успевшие привыкнуть к темноте. А вместе со светом хлынул свежий воздух, приятно остужая горящее лицо.

– Эй, э-э-эй, я здесь! – кричал он во всё горло, срываясь на хрип. – Кто-нибудь! – вытягивал руку в отверстие, в надежде, что его заметят. В ответ только ветер свистел. Рэм понял, что выбираться придётся самому. Тяжелее всего было вытащить ноги: высокие трекинговые ботинки превратились в пудовые гири, снег не отпускал его, и Рэму пришлось плотно сжать зубы и с рычанием вытаскивать по одной ноге, подтягивая ботинки за шнуровку. Ему казалось, что прошла целая вечность, и он так и останется погребенным под снежным саваном, но в том момент, когда сил почти уже не осталось, он наконец-то выбрался из снежной тюрьмы на слепящее солнце.

На такой высоте нельзя без солнечных очков, но это, пожалуй, не самая большая проблема на данный момент. Хотел отдышаться, но не получалось, сердце не замедлялось, даже полная грудь воздуха не позволяла насытиться: «Кислородный голод, как его там? Горная болезнь? Ах да, горняшка – гипоксия».