— разбирался в логике прокладки маршрута, пытался предсказать каждое следующее перемещение доблестных скалолазов и внимательно разглядывал чуть ли не каждую неровность отвесной стены. Благо, Дайна отдала мне контроль над «птичкой» после первой же просьбы.
При такой вовлеченности в главную боевую задачу дня не заметить сбой в ритме работ было физически невозможно, поэтому-то я и задал БИУС-у напрашивавшийся вопрос чуть ли не раньше, чем правый «Паук» прекратил сверление:
— Что-то не так?
— Угу… — ответила личная помощница. — Я набрала критический объем информации и сочла необходимым проверить чертовски интересную версию.
— А чуть подробнее можно? — спокойно спросил я, вовремя сообразив, что этот стиль подачи информации — часть стратегии моего забалтывания.
— Да, конечно… — мурлыкнул ассистент и продолжил отвлекать меня от «ненужных» мыслей еще более «альтернативным» стилем объяснений: — Как ты, наверное, догадываешься, заниматься чем-либо спустя рукава я не умею. Вот и сейчас, привычно анализируя все, что в принципе можно анализировать, доперла, что плотность породы, которую вот уже десять минут вдохновенно дырявят наши добровольные помощнички, увеличивается по одному и тому же алгоритму. Говоря иными словами, если первый сантиметр при большом желании можно проковырять пальцем, со второго до шестого — ржавым гвоздем, а с седьмого по девятый успешно долбить скалу железякой попрочнее, то дальше халява заканчивается. Наблюдайся в каждом отверстии разная динамика, я, быть может, сочла бы это особенностями самой породы. А абсолютная идентичность процессов в природе, как правило, не встречается. В общем, я пораскинула тем, что заменяет мне мозги, и пришла к выводу, что такая деградация монолитной скалы могла быть вызвана каким-то побочным эффектом нашего схода с гиперпространственной струны. Проблем с памятью у меня, слава создателям, нет, поэтому я быстренько вспомнила направление, с которого нас затащило в межпространственный переход, обратила внимание на нынешнее положение «Носорога», и выпала в осадок: если мои выкладки верны, то эта расщелина появилась в результате сотен подобных прорывов иной мерности. Что, в свою очередь, является признаком близкого залегания чрезвычайно мощной жилы аструма — минерала, без которого теория струнных перемещений так теорией и осталась бы.
— Ты решила соорудить самодельный гиперпривод на моей коленке за неимением своих? — съязвил я.
— Я, конечно, талантлива, но не настолько. Да и ненужных коленей у нас с тобой нет. Поэтому хочу добыть кусок аструма, нарезать на пластины разной толщины и попробовать использовать их в качестве материала, защищающего электронику от этого непонятного излучения.
— Перспективная идейка, однако! — восхитился я, невесть в который раз за три года подумал о невероятной полезности БИУС-а, подвесил разведдрон над «Пауками», начавшими сверлить стену в почти идеальном конусовидном сужении расщелины, и поддался порыву души: — Ты у меня умничка: если я и умудрюсь выжить, то только благодаря тебе и твоим талантам.
— Хвали меня, хвали! — весело потребовала Дайна, а через считанные мгновения довольно усмехнулась: — Ха: тут скала держится на честном слове! И армейский сканер тянет ненамного хуже геологоразведочного. Э-э-эх, будь мы сейчас на территории СНС и имей возможность связаться с каким-нибудь кораблем Службы, к концу месяца превратились бы в миллиардеров…
— Я бы не отказался оказаться на территории Союза даже без этого месторождения… — угрюмо пробормотал я, почувствовал, что снова начинаю поддаваться унынию, и заставил себя переключиться на первую попавшуюся актуальную проблему: — Кстати, почему ты называешь излучение, убивающее электронику, непонятным?
БИУС, контролировавший все показатели моего организма, и поэтому сообразивший, что я пытаюсь удержать падающее настроение в относительной норме, снова начал валять дурака: