– Осторожно, дитя. – Дроссельмейер помог ей подняться на ноги. – Кости починить куда труднее, чем механизмы. – В глазa ему блеснул металл: из сумки свисали карманные часы. На их оборотной стороне красовалась гравировка: витиеватая буква «Д».
Дроссельмейер взял часы в руки, осторожно открыл крышку и рассмотрел неподвижные крохотные стрелки внутри.
– Я помню, как подарил эти часы твоему отцу, – сказал он. – В благодарность за помощь при починке старинных стоячих часов – ох и возни же с ними было!
Дроссельмейер внимательно глядел в глаза девочке. Мари, сама нe ведая почему, не отвела взгляда. Отчего-то у неё вдруг сделалось спокойно на душе. В конце концов, Дроссельмейер – последний, кто хорошо знал её родителей. Наверное, он подумал о том же.
Старик завёл карманные часы и вернул их Мари. А затем взял её крохотную ладошку в свою широкую, надёжную руку.
– Да идём уже! – раздражённо буркнул констебль Реджинальд. – Карета ждёт.
– В том нет нужды, – обронил Дроссельмейер, не выпуская ручонки девочки.
– Но я же вам объяснил, – настаивал высокий констебль. – Мы больше не можем держать её в Скотленд-Ярде.
– Ну что ж, – Дроссельмейер приветливо улыбнулся Мари. – Значит, её новый дом будет здесь.
Минуло несколько дней, и настало рождественское утро. Маленькая Мари, в простеньком, но милом рождественском платьице, сидела за завтраком и за обе щеки уплетала овсянку. Молочную, с пылу с жару, прямо как у мамы.
– Не набрасывайся так на еду, а то живот разболится! – пожурила кухарка. – Тебя что, родители вообще не кормили?
– Кормили, – тихо отозвалась Мари. – Но они умерли.
Кухарка тут же смягчилась.
– Прости, детка, – вздохнула она. – Не хотела тебе напоминать, тем паче в рождественское-то утро! Вот, угощайся. – И она поставила на стол перед Мари целую корзинку ещё тёплого имбирного печенья.
Девочка так и просияла.
– Это я на вечер напекла, – объяснила кухарка. – Но чего страшного-то, если девчушка и сгрызёт штучку-другую? Только смотри всю корзинку не съешь, а то станешь похожей на маленькую сахарную сливу!
– Так зовут мою куклу. – Мари гордо показала кухарке свою фарфоровую красавицу. Даже сейчас, за столом, девочка держала куклу на коленях. Мари не выпускала её из рук с тех пор, как оказалась в усадьбе. Этот чудесный подарок девочка получила от родителей на прошлое Рождество – и уж конечно обошёлся он им куда дороже, чем небогатые часовщики могли позволить себе потратить на детскую игрушку. Для Мари кукла стала драгоценнейшим сокровищем.
– Какое милое имечко, – улыбнулась кухарка. – Как только доешь, ступай в библиотеку. Господин Дроссельмейер тебя ждёт.
Покончив с двумя порциями овсянки и в охотку угостившись имбирным печеньем, Мари в сопровождении дворецкого поднялась по лестнице в огромную библиотеку усадьбы Дроссельмейера. Даже рядом с дворецким девочка чувствовала себя маленькой и одинокой на фоне окружающего её грандиозного великолепия. Она в жизни не видала такого громадного и роскошного дома: даже вообразить не могла, что подобные дворцы существуют наяву, не в сказках. Широкие лестницы устилали узорчатые ковровые дорожки, а над ними горели массивные люстры – по меньшей мере на сотню газовых рожков каждая. Обои на стенах – и те повергали в изумление. До сих пор Мари по большей части пряталась в своей комнатке, читая и перечитывая несколько сказок, найденных для неё в библиотеке. Вся прислуга обращалась с девочкой очень ласково: ей помогли найти одежду по размеру – для такой-то худышки! – и застелили мягкую, уютную кроватку. Мари была бесконечно благодарна судьбе, что не попала в сиротский приют, – но всё, что она видела вокруг, казалось ей ненастоящим. Её комнатка, усадьба, слуги, да и сам Дроссельмейер – всё это казалось иллюзией, которая вот-вот развеется. Даже в постельке, под подоткнутым одеяльцем, куда заботливо подкладывали грелку, чтобы девочке не пришлось разжигать огонь в камине, Мари поневоле чувствовала себя как-то потерянно. Единственной её связью с реальностью оставалась кукла – и ещё сказки, которые она перечитывала снова и снова – точно так же, как когда-то их читала ей мама. Они-то, по крайней мере, остались знакомыми и родными. А всё прочее в этой новой жизни казалось... таким чужим. Разве здесь место такой крохе, как она, – дочке обыкновенного часовщика, у которой ничегошеньки-то в мире не осталось?
Дроссельмейера Мари почти не видела с тех самых пор, как он заявил констеблям, что оставляет девочку при себе. От слуг она знала: господин Дроссельмейер много путешествует, ездит в экспедиции по всему миру. Но на праздники он вернулся в усадьбу и, как сказали девочке, днюет и ночует в месте под названием «мастерская». Родители Мари говорили, что господин Дроссельмейер изобретатель. Интересно, а что такое он изобретает?