Вчера на автобусной остановке встретился Димка, однокашник, тоже грязь чеченскую месил и вшей кормил в блиндажах да окопах. Тоже как неприкаянный. Также по ночам мучается, не спит. Трясёт его всего, когда темень наступает. Ни где пока не работает. С милицией, куда он хотел устроиться на работу, облом! По пьянке угодил в «кутузку». Теперь на учёте: в компьютер занесли, в базу данных. Меченый на всю жизнь. В силовые структуры, о которых он так мечтал, дорога наглухо теперь закрыта! А началось с чего? Ночь не спал, утром выпил, чтобы отпустила чёртова война, в результате дома конфликт с предками. Психанул, взял сдуру и выбросил с третьего этажа телевизор, что купил на свои «гробовые». Холодильник тоже хотел спустить следом, да поднять было не под силу. Ну, естественно, приехали «менты» и мигом успокоили. Надели наручники и увезли готовенького в свой «обезьянник».
Родители стали упрашивать в дежурке «ментуру», чтобы дела не заводили на Димку. Да, не тут-то было. Составили протокол и свободен. Назад дороги нет. Посоветовали, чтобы сын прошёл курс реабилитации.
— Да, все они со сдвигом. Что «афганцы», что эти! — заявил им капитан милиции. — Пьют по-чёрному. Сплошные с ними проблемы. Ни кому они не нужны. Только родителям. Поймите, никто заниматься вашими детьми не будет. Ни военкомат, ни городская администрация, ни кто. Сами ходите, просите, требуйте, лечите.
Вот, Диман, теперь и бродит, как в воду опущенный. В армию на контракт не берут: биография подмочена. Специальности никакой, делать ничего не умеет. Только стрелять из всех видов оружия, охранять да «растяжки» ставить. Нервы ни к черту. Стал злым, агрессивным. Заводится с полуоборота, взрывается как полкило тротила, без всякого детонатора! Охранником не берут: контуженный. Куда идти? Учиться? Что знал-то, всё забыл. Армия все извилины выпрямила, а что не смогла — выбила. Одно остаётся, на рынок, грузчиком к барыгам податься или к бандитам, трясти, кого укажут. Хреновая ситуация, одним словом! Зашли с ним в бар, выпили, начал плакаться в жилетку:
— Где же справедливость, Ромк? Что за бл…дство! Один раз случайно залетел по глупости, и теперь вся жизнь к черту? Крест на ней?
Сказал бы я ему про справедливость, да лучше промолчу…
Помню, когда через два месяца под Новый год спустились с гор в ПВД, видок у нас был довольно жалкий как у бомжей. Все грязные, обмороженные, голодные, обмундирование превратилось в сплошные лохмотья. Не батальон оперативного назначения, а толпа вооружённых оборванцев. В горах прозябали в палатках и блиндажах, дров и воды не было. Первое время привозили, а потом совсем про нас забыли. Все деревья и заборы в округе порубили, воду топили из снега или наверх таскали в заплечных бачках с ручья, который находился под горой. Парнишку там из разведроты потеряли: в плен попал, когда за водой ходил. Здесь было спокойно, за исключением двух-трех попыток боевиков прорваться через наше кольцо. Бандиты обосновались в Зандаке, небольшом селе в километрах четырех от нас на противоположном склоне горы. Видно его было как на ладони. Разведчики говорили о большом скоплении противника. Федералы не смогли взять Зандак во время проведения антитеррористической операции и просто обошли его стороной, заблокировав батальоном ВДВ и двумя нашими БОНами. Спускаемся, значит, а тут почти все, кто в штабе при баньке оставался, с крестами за отличие ходят. Оказывается, приезжала какая-то шишка от Рушайло с поздравлениями и подарками. Ну и навешала крестов тем, кто под руку подвернулся. А про тех: кто пропахал полЧечни, кто в окопах под обстрелами загибался, кто, замерзая в горах, блокировал в Зандаке наёмников Хаттаба, просто забыли. Обидно. Ну, да ладно, бог им судья.
— Дурак был, надо было остаться на сверхсрочную, ведь упрашивали перед отъездом контракт подписать. Капитан Сутягин по пятам ходил, всю плешь проел. Но так хотелось домой, вырваться поскорее из этого ада, — опрокинув стакан, продолжал ныть Димка.