— Если б я только знал, я бы не гонял на блокпост.
— Да мы сами только, что узнали. Сара с чего-то вдруг раздобрился, фотик дал доснять плёнку.
Неожиданно из-за палаток выплыла квадратная фигура полковника Петракова. Он был явно не в духе. Окинув солдат строгим взглядом, заорал:
— Что за сборище?! В конец распустились! Раздолбаи! Саранцев! Твои ….?
— Так точно, товарищ полковник!
— Почему бездельничают? Не можешь им дел найти? Распустил подчинённых! Не солдаты, а стадо баранов! Шалопаи, твою мать!
Саранцев пытался что-то сказать в оправдание, но полковник его не слушал.
— Дисциплины никакой! — отчитывал он молодого офицера. — Займи солдат! Пусть сортир новый соорудят! Старый совсем засрали! Ногой некуда ступить! Ещё какой-то умник, додумался, солярой все очки залить! Выполняй!
— Есть, товарищ полковник!
— Это ещё, что за зоопарк здесь развели? — полковник уставился на неуклюжего щенка, который весело прыгал у ног сержанта Буркова.
— А ты тут, чего ошиваешься, обормот? — рявкнул он, увидев Малецкого. — Почту привёз?!
— Так точно! Товарищ полковник!
— Так, какого же х…я, ты тут прохлаждаешься, сукин кот!
Невысокий Малецкий сорвался с места и стрелой помчался к брошенной им машине.
Полковник сурово оглядел все вокруг из-под нахмуренных бровей. Все в нем кипело. Заметил Макса в кальсонах с облитыми компотом штанами в руках.
— Это ещё, что за явление Христа народу? Засранцы в моем полку? Не потерплю! Обосрался со страху так не козыряй, дубина! Саранцев! Твой, что ли?
— Так точно!
— На кухню, дристуна! Мать вашу! Пусть картошку чистит и не позорит звание десантника!
Слышь, Саранцев, ты меня уже достал своим либерализмом! Вот ты у меня где! У тебя не солдаты, а настоящий балаган! Ну, что это такое? — полковник подошёл к побледневшему Витьке Дуднику и дёрнул за гимнастёрку, торчащую комом. Из-под неё на землю посыпалось всякое барахло.
— Ну, блин, уроды! — полковник сплюнул и отправился дальше, в расположение разведчиков.
Через минуту вновь послышалось:
— Остолопы! Где капитан Сутягин? Где его опять носит?
Спустя час после «расложения по параметрам» Шестопал и Квасов залезли в кузов к Мальку и там скрытые брезентом от посторонних глаз продолжили «день варенья». Говорили шопотом, чтобы никто не услышал.
— На всех делить, все равно ни то, ни се. Получается с гулькин нос на брата. А так, хоть с пользой, — промолвил Макс, разливая «чачю» по кружкам.
— Вот, банку тушонки у Сердюка стрельнул. Ну и жмот, скажу тебе. Сейчас мы ей родимой вспорем брюхо, — сказал Лешка, извлекая из ножен штык-нож и вытирая о рукав.
— Леха, ну ты прям как хирург Амосов, бля. Ей, богу! Ещё марлевую повязку на морду нацепи.
— Скальпель! Пинцет! Тампон! Тампон! Спирт! Ещё спирт! Огурец!
— Да, огурчик был бы кстати.
— Максим, хорошо сидим.
— Ага, — согласился Макс, выглядывая через дырку в брезенте на волю.
— Руба с Папашкой чего-то не поделили. Дюже лаются у палатки. Витька опять что-то спёр, за пазухой прячет. Игорек Прибылов куда-то помчался, будто за ним черти гонятся, наверное, «котелок» опять пробило.
— Это его со слив постоянно несёт.
— Аллергия. Тут уж никуда не денешься.
— Хлеба жаль мало. Забыли у Тольки спросить.
— Коротков со щенком забавляется. Неуклюжий бестолковый Дудай прыгает, все норовит его за икры ухватить. Забавный все-таки пёсик.
— А я его Чеченом зову, Бурков с Андреевым тоже.
— А по мне какая разница, что Чечен, что Дудай, что Шамиль, все одно — Чича. Вон, Сара показался, сюда какой-то, чересчур, озадаченный идёт. Получил, видать, у полкана вливание. Сейчас ребят, как пить дать, будет снашать.
— Наверняка, вздрючку очередную у «бати» схлопотал, — отозвался Алёшка, колдуя над консервной банкой.
— За ним не станет. Последнее время злой как цепной пёс.
— Макс! Макс, ты чувствуешь, палённым запахло?
— Да, верно, горит что-то.
— При чем где-то рядом.
— Погоди, я выгляну, узнаю в чем дело.
Макс осторожно высунул из-под брезента голову. Посмотрел по сторонам, потом оглянулся на кабину и исчез обратно.
— Все в порядке. Малецкий на подножке сидит и на фанерках своих фамилию выжигает увеличительным стеклом.
— Неужели от этого так воняет?
— Он дыму напустил, будь здоров.
— Вот, Толик, гад ползучий! Подсунул свиную! Просил же его как человека! Ну, козёл!
— Что? Опять наколол? Хлеборезка хренова!
— Ну, да. Киданул, сучий хвост! Вот и верь после этого людям.
— Толик он такой. Без мыла куда угодно влезет.
— Ты чего сморщился? Будто лимон съел.
— Нога разболелась, зараза! Старые раны ноют. Погода, похоже, поменяется. Завтра точно дождь будет.
— А чего у тебя с ногой?
— С четвёртого этажа упал.
— Шутишь?
— Какие уж тут шутки!
— И как это тебя угораздило? С такой высоты хрястнешься, костей не соберёшь.
— Да, хорёк один подвёл под монастырь. Квасили мы у приятеля, сын у него родился, первенца обмывали. Ну, а потом попросили проводить одного набравшегося кадра домой. Он в общаге жил недалеко от меня. Пришли к нему. Говорю, давай раздевайся и укладывайся спать, пока чего-нибудь не учудил. Он развыступался. Кто ты такой, чтобы мне указывать? Кричит. Я, не долго думая, ему болевой на ахилессово сухожилие, чтобы угомонился. Он обиделся шибко, что я так с ним. Выскочил из комнаты и запер её на ключ. Ждал его, ждал, так и не дождался. А мне надо домой, матушке я обещал прийти пораньше. Ведь изпереживается старушка, у неё и так сердечко больное. Что делать? Высунулся в окно, высоковато. Потом поискал у него в шкафу, нашёл моток бельевой верёвки, лыжные палки. Связал все это вместе и полез.