– Ну, естественно. Вот я и думаю: не проводить ли мне тебя?
«Куда? У меня больше нет дома», – подумал Андрей и ответил:
– Хорошая мысль. А потом я тебя.
– Я живу в Слободке, Андрей. Тебе туда нельзя.
– До смерти, думаю, не забьют.
– Со мной, может, нет. А вот когда пойдешь обратно…
– А ты не отпускай меня обратно.
Катя покачала головой.
– Все-таки ты нахал.
– Я ни с кем еще не был таким нахалом, – сказал Андрей. – Я вообще… – Он не мог подобрать подходящего слова. – Не знаю даже, о чем говорить.
– Тогда давай помолчим, – предложила Катя.
– Давай, – согласился Андрей.
Он зарылся лицом в ее волосы. И она уткнулась носом в раскрытый ворот его рубашки. Андрей прикрыл глаза. У него кружилась голова. А Катя все сильнее прижималась к нему всем телом. Он был горячий, как печка. А ей надо было согреться. Хотя она понимала, что этот озноб – от страха.
Предчувствие не обмануло ее. Жгучий с висевшей на нем Жанкой толкнул Андрея плечом.
– Только не кипятись! – Катя потянула Андрея в сторону.
Но Жгучий продолжал наездку. Он снова приблизился и толкнул бедром. Катя что было сил вцепилась в Андрея и развернула его. Теперь она была рядом со Жгучим. Она рассчитывала, что уж ее-то он не тронет. Но она ошиблась. Жгучий демонстративно пихнул Катю своим тощим задом.
Это было уже слишком. У Андрея сорвало башню. Он врезал Жгучему так, как учил Костик. С поворотом, используя всю силу плеча. Такой тычки Жгучий не ожидал. Он как-то странно всплеснул руками и рухнул на пол. Танцующие шарахнулись в разные стороны. К месту драки не спеша пробирались два милиционера. Но их опередили не меньше десятка слободских. Они отшвырнули в сторону Катю, сбили Андрея с ног и начали пинать.
«Повезло», – подумал Андрей. Он знал: когда бьют ногами, то чаще всего не режут. Но он знал и другую особенность. Когда бьют ногами, то стараются попасть в определенное место. Чтобы взвыл и завился волчком. Поэтому лучше сразу согнуться в бараний рог и закрыть слабое место руками. Но как быть с головой? За то, что не даешь ударить т а м, начинают бить по голове. От одного точного удара можно выплюнуть сразу половину зубов. Или обнаружить потом, что нет глаза. А от удара в переносицу или в висок можно вообще откинуть кеды.
Глаза Андрея уже ничего не видели. Наполненный кровью нос уже не дышал. От ударов по животу, ребрам и почкам дыхалка почти не работала…
Обычно избиение прекращается, когда жертва перестает увертываться от ударов. Разбросал руки, замер – значит, либо потерял сознание, либо готов. В этом случае милиционеры вяжут того, кто ударил последним. Вот почему никто не хочет быть последним, даже если милиция только на подходе.
Слободские были опытные ребята. Одни били, другие стояли стеной, не давали протиснуться милиционерам. А когда избиение прекратилось, разбежались в разные стороны, смешавшись с основной массой зевак.
Когда Катя подошла к Андрею, она не узнала его. Вместо лица было кровавое месиво. Девушку тут же грубо оттеснили. Подошли милиционеры, привычно взяли избитого за руки и за ноги и потащили к выходу.
Искушение
Милиционеры отвезли Андрея в больницу. Это было недалеко, в двух кварталах от «Ударника». Толян, Генка и Мишка прибежали туда. Но дальше дверей приемного покоя их не пустили.
Андрея осмотрели и сказали, что ему повезло. Сотрясение мозга нетяжелое. Перегородка в носу искривлена на всю жизнь, но это не страшно. Почки повреждены, но, кажется, не очень. Если верить рентгену, ребра, не считая двух трещин, целы. В основном пострадало лицо. Андрею зашили рассеченные брови, хотели дать мазь для сведения синяков, но он не взял.
– Сам до дому дойдешь? – спросила медсестра.
Андрей ничего не ответил, его тошнило. Он сел в предбаннике приемного покоя, чтобы собраться с силами.
– Тебя не положат? – удивился Мишка.
– Мы хулиганов кладем только в крайнем случае, – сказала медсестра.
– Его побили и он же хулиган? – возмутился Толян.
– А кто ж он? – проворчала медсестра.
Генка протянул Андрею зеркальце, с которым не расставался на почве борьбы с прыщами. Андрей не узнал себя. Глаза заплыли, губы выворочены, как у негра.
– Е-мое, это кто? – вырвалось у него.
– Это ты, – без смеха констатировал Генка.
– Нельзя мне в таком виде домой, – сказал Андрей.
Он стеснялся сказать про ссору с отцом.
– Давай ко мне, – предложил Толян.
Ему было неловко, что он, с его маховиками, не бросился на выручку и допустил такое безобразие.
Ребята вышли из приемного покоя и оторопели. У стоявшего неподалеку старого «москвича» их поджидали Зван и его подручный калмык Джага.