Финн передохнул и позвал снова. Ни одна домашняя собака в округе не посмела подать голос, но и желанного ответа он не получил. Финн залаял в третий раз — отчаянно напрягая горло. И услышал, как где-то далеко, у самых звезд, откликнулась Дикая свора.
— Пей, ублюдок!
От кружки поднимался вонючий пар, после второго глотка Мартина вывернуло горьким варевом — прямо под ноги Пэту.
— Что, не по нутру мое снадобье? — Дэн недобро прищурился.
Джон, крепко державший Мартина за плечи, кивнул со знанием дела.
— Не человек он, коли не смог третий раз глотнуть. Верный признак.
— Разденьте его.
Джон и Пэт сорвали с Мартина рубашку и штаны. Опрокинули на лавку. Задыхаясь от стыда, мальчик отвернулся к стене, чтобы не видеть притаившихся на лестнице служанок. Девчонки смотрели на происходящее с приоткрытыми ртами.
Гейни с оттяжкой хлестнул его пучком рябиновых веток, еще раз и еще.
— Говори, человек ты или фэйри?
— Я человек!
Однажды Мартин усомнился в этом — когда деревенские дети задразнили его подменышем. Мама тогда поставила его перед собой, вытерла фартуком слезы и поклялась всеми святыми, что он — ее сын.
— Я человек! — отчаянно повторил Мартин. Сказать иначе — значит отказаться от матери. Предать ее. Нет, пусть лучше запорют до крови.
— Врешь! — Пэт схватил кочергу левой рукой. Правая была замотана тряпкой.
— Погоди! — Джон отобрал кочергу, раньше, чем Пэт ткнул ею в горящие угли очага. — Давай сначала так проверим. Добрые соседи холодного железа не любят.
Он прижал конец кочерги к лицу Мартина. Тот напрягся и даже перестал дышать, чтобы случайно не вздрогнуть.
— Не доказательство это, — Гейни поморщился, изучая тощее, искривленное тело мальчика. — С подменышами по-разному бывает, а этот долго с людьми прожил, привык к железу. Но огонь — крайнее средство. Придержите его.
Мужчины прижали Мартина к лавке. Дэн разжал ему зубы и принялся тонкой струйкой вливал в рот отвар.
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа скажи, ты Мартин Боланд, сын Дэвида Боланда?
Он повторил вопрос трижды.
— Да, да… — бормотал Мартин.
У него кружилась голова. «Лусмор… В отваре лусмор!» Малышом Мартин как-то сунул в рот красивый цветок, похожий на колпачок фэйри. Перепуганная мать так сильно его отшлепала, что он накрепко запомнил вкус ядовитой травы. Нельзя оставлять в желудке отраву! Но если его вырвет, дед убедится, что он подменыш. Мартин зажмурился и глубоко задышал, удерживая рвоту.
— Подождем, — Дэн повернулся к Пэту. — А ты пока принеси ночной горшок. Набери в него куриного навоза и сам помочись.
«Я Мартин! Я сын Давида Боланда!» — кричал про себя Мартин. Но челюсти свело судорогой так, что заскрипели зубы.
Джон отшагнул от лавки, когда тело мальчика выгнулось, забилось выброшенной из воды рыбой. От очага тянуло теплом, но Мартин дрожал, трясся, словно его голого выбросили на мороз.
— Может, хватит? — неуверенно сказал Джон. — Пусть сперва оклемается.
— Я свое дело знаю, — отрезал Дэн. — Не хочет из него фэйри выходить. Ишь, вертится, как уж под вилами! Давай, Пэт, плесни на него как следует.
На грудь Мартина полилась теплая, густая жидкость. Одурманенный наперстянкой, он уже не почуял запах, но оставленные прутьями царапины защипало, и Мартин захрипел.
— Если ты человек, назови каждого из живущий в этом доме! — приказал Гейни. — Говори!
Мартин едва заметно шевельнул губами.
— Не сдается, — Дэн Гейни почесал затылок. — Коли так, тащите его в очаг.
С лестницы послышались испуганные женские возгласы.
— Подержите над углями, — пояснил Гейни. — Этого должно хватить.
Пэт сжал запястья Мартина одной рукой. Джон взял мальчика за ноги. Мартин задергался, замотал головой, разбрызгивая хлынувшую-таки рвоту. Джон выругался, Дэн шикнул на него.
— Крепче держите! Отвечай, фэйри ты или человек?
Мартину стало жарко, спину опалило. Панический, животный страх вытолкнул его на поверхность из темной, немой глубины. Голова Мартина запрокинулась, легкие, как пух, волосы коснулись углей и вспыхнули.
— Да! Да-а-а! Мамочка-а!
— Хватит! Не могу я больше! — Джон выдернул Мартина из очага, оттолкнул Пэта, вылил на мальчика воду из котелка, в котором мыли посуду.
Пэт угрюмо молчал, опустив голову. Дэн Гейни выжидательно смотрел на него.
— Неужто, мы ошиблись? — пробормотал Пэт.
Наверху закричала Сара. Мужчины разом вздрогнули.
— Пэт! — оттолкнув служанок, Сара сбежала с лестницы. Бледное лицо опухло, глаза красные. — Ох, Пэт… Твоя Нора… умерла.