Хотя Гарри готов был изменить свое мнение, когда профессор начала вызывать по одному испуганно выглядящих студентов. Некоторые были бледнее сэра Николаса, а некоторые вообще плакали.
- Что с ними будет, папочка? - прошептал Гарри.
Отец сжал его руку.
- Не волнуйся, Гарри, - мягко произнес он. - Им не причинят никакой боли. Это будет что-то вроде небольшого теста.
Сглотнув, Гарри кивнул. Он верил отцу. Должен был. Отец всегда спасал его - от мистера Филча, от кальмара и от Дурслей, и был единственным человеком, способным защитить его.
Когда студенты выстроились в линию напротив шляпы, ее складки внезапно раскрылись, и она начала петь! Гарри не понимал всех слов, но услышал знакомые названия домов: Гриффиндор, Слизерин, Хаффлпафф и Рэйвенкло. Его отец говорил, что Слизерин - самый лучший факультет. Гарри очень любил змей. Особенно тех, что говорили с ним, поэтому согласился с отцом.
Когда Шляпа закончила петь, Гарри оглушило громкими аплодисментами. Профессор МакГонагалл выступила вперед с длинным свитком в руках. Она взглянула на студентов и заговорила:
- Когда я назову ваше имя, вы подойдете сюда, наденете Шляпу и сядете на табурет. Аббот, Сара!
Девочка с длинными светлыми волосами робко подошла к табурету. Профессор надела на нее шляпу. Девочка сильно дрожала, стискивая подол своей юбки. Прошло две секунды, показавшиеся Гарри вечностью.
Что там делает эта Шляпа?
Неожиданно Шляпа заорала:
- ХАФФЛПАФФ!
Сара Аббот спрыгнула со стула и поторопилась сесть за стол своего факультета, бурно приветствующего ее.
- Видишь, Гарри, - сказал отец. - Они просто распределяются по факультетам. Никого не обидят.
Гарри улыбнулся ему, уже мечтая о том, как будут распределять его, потому что когда он будет на факультете своего отца - он будет одной из его драгоценных змеек.
Студентов уже рассортировали. Гарри уделял внимание только слизеринцам: Маркусу Флинту, Террансу Хиггсу и Персефоне Ургхант. Ну и еще Персивалю Уизли, младшему брату Чарли, который попал в Гриффиндор. Перси - так его называл Чарли - не улыбался, в отличие от старшего брата.
Директор - профессор Дамблдор - встал на помост перед учительским столом, а профессор МакГонагалл унесла Шляпу. Улыбка директора сияла ярче всех; он широко раскинул руки.
- Добро пожаловать в Хогвартс первокурсникам, ну а нашей старой гвардии - добро пожаловать домой! Перед тем, как мы начнем праздник, я хочу сказать несколько слов. Вот они: башмак, рупор, гриндилоу, щипок! Всем спасибо, - он сел, и зал взорвался оглушительными криками и аплодисментами.
- Отец? - удивленно сказал Гарри.
- Не волнуйся. Я уверен, что безумие директора уже не излечить.
Гарри улыбнулся, уверенный, что отец шутит, а потом чуть не свалился со стула, когда на столе возникли полные тарелки еды. Там было все: ростбиф, картофель и горох, морковь, йоркширский пудинг, сосиски, бекон и стейки, соусы... Гарри уставился на еду. Он никогда не видел столько всего на одном столе. Он уже почти чувствовал вкус пищи: хрустящие ломтики картошки, соленый соус, сладкий горошек...
- Что ты хочешь? - спросил отец, вырывая Гарри из его полу транса. Гарри снова взглянул на него и потряс головой, не зная, что сказать. Отец улыбнулся и положил на его тарелку всего понемногу.
- Может, закроешь рот и возьмешь, наконец, вилку? - со смешком спросил отец.
Пораженный, Гарри быстро поднял вилку и принялся уплетать еду. Все было очень вкусно. Глаза неожиданно закрылись, когда отец наклонился, чтобы стереть след от соуса с его щеки. Но отец не стал попрекать его за плохие манеры, чему Гарри был несказанно рад.
Хагрид сидел слева от Гарри. Он съел уже четыре тарелки еды, когда как Гарри едва ополовинил свою. Гарри смотрел, как великан ест, как в его бороде запутываются кусочки картофеля.
"Это, наверно, Хагрид запасается едой на потом",
- догадался Гарри.
Когда с едой было покончено, тарелки исчезли сами по себе. А потом появились снова, наполненные пудингом всех сортов, которые только можно представить. Брикеты мороженого, пироги, клубника в шоколаде, пончики...
Глаза Гарри расширились, когда он посмотрел на все это великолепие.
- Можешь взять два блюда, - сказал отец. - У меня нет желания среди ночи лечить твой больной живот.