Тарас Григорьевич Шевченко
Дружба Тараса Григорьевича Шевченко и Михаила Семеновича Щепкина, казалось, зародилась задолго до их встречи, прямо со дня их рождения, несмотря на разницу в возрасте.
Михаил Семенович любил Украину, до тонкости знал душу ее народа, восхищался его музыкальным языком, сочным юмором. При всякой возможности стремился наведаться в знакомые и незнакомые места: приезжал с гастролями, выступал с различными украинскими труппами, охотно сопровождал друзей в поездках по Украине. Его украинские роли стали украшением провинциальных и столичных театров.
Поэта и артиста связывала общность родственных народов и личных судеб. Увидев еще в пору своего ученичества в Академии художеств в Петербурге московскую знаменитость на подмостках Александринки, молодой Шевченко пережил одно из самых глубоких душевных потрясений. А играл-то Щепкин в «Наталке-Полтавке» И. П. Котляревского! Еще более глубокий след оставила игра актера в комедиях Гоголя. Именно тогда поэт загорелся мечтой лично познакомиться с Михаилом Семеновичем, хотя это казалось ему делом совсем немыслимым.
Встречное желание артиста познакомиться с поэтом появилось в 1840 году, сразу после того, как он с волнением прочитал неказистую на вид книжечку стихов Тараса Шевченко «Кобзарь». Стихи покорили внутренней энергией слова и трогательной, задушевной своей интонацией, которая так свойственна народной песне. Поэтический сборник был написан Шевченко всего спустя год-два после того, как он стал свободным и не мог быть «не услышанным» своим духовным братом. Стихи так сильно запали в душу артиста, что он по несколько раз перечитывал книжечку и при каждом подходящем случае читал ее строки друзьям. Особенно любил «Думы мои, думы…». Как он понимал поэта!.. Ведь они оба были когда-то рождены подневольными, подданными инородцев — один графа Волькенштейна, другой — Энгельгардта. Оба были освобождены усилиями патриотов России: Тарас Григорьевич выкуплен на волю в 24 года на пожертвования (значительные суммы внесли прославленные деятели культуры Карл Павлович Брюллов и Василий Андреевич Жуковский). Оба прошли суровую школу жизни, начиная с ученичества у дьячка и достигнув высот образования и культуры просвещенного девятнадцатого века. Хотя Шевченко вышел из крепостной зависимости на добрый десяток лет от рождения раньше Щепкина, жизненный срок его оказался совсем коротким — сорок семь лет! Слишком много выпало на его долю тяжких испытаний — крепостничество, солдатчина, каторга, ссылка.
Знакомство состоялось в 1843 году, но они уже были так настроены на одну волну, что при этой нечаянной встрече обнялись, как давние родственные знакомцы. Тарас Григорьевич сразу назвал Михаила Семеновича «батько». Произошло это на пятьдесят шестом году жизни артиста. Поэту не было и тридцати. Дружба их крепла, оба постоянно чувствовали себя необходимыми друг другу и искренне переживали, если судьба надолго разводила их. Тарас Григорьевич уже обращался к Михаилу Семеновичу со словами: «Друже мой давний, друже мой единственный!» Ими он начинал свое послание из очередной ссылки: «Из далекой киргизской пустыни, из тяжкой неволи посылал я тебе, мой голубе сизый, искренние сердечные поклоны. Не знаю только, доходили ли они до тебя, до твоего искреннего великого сердца? Да что с того, если и доходили! Увидеться бы нам, хоть поглядеть друг на друга, хоть часок поговорить с тобою, друже мой единый! Я ожил бы, я напоил бы свое сердце твоими тихими речами, как живой водой! Сейчас я в Нижнем Новгороде, на воле — на такой воле, как собака на привязи…»
Это был один из особенно тяжелых периодов в жизни Шевченко.
Щепкин, «дорога жизни» которого, по его собственному признанию, тоже не была «выровнена обстоятельствами», почувствовал, через расстояния сердцем услышал, что друг остро нуждается в поддержке и участии. И, как это было не раз, махнув рукой на возможные для себя неприятности, отписал другу о своем намерении навестить его в вынужденном заточении.