Топорков подхватил одного карпа под жабры. Карп дышал тяжело, с сипом, недоуменно вращал небольшими, тугими от сала глазами. Экземпляр был килограмма на два весом.
— Подгребаем последние вершки, — сказал Федотов, — уже, почитай, все подгребли. Чтоб к празднику на столах свежая рыба была.
— Всем хватит?
— Всему колхозу не хватит, а вот колхозную столовую обеспечим.
Вдоль сырой бровки пруда — воду откачивали всю ночь, на берегу стояла специальная установка — тянулись глубокие кабаньи следы. Диких кабанов тут много, приходят из леса пить воду, подбирают остатки овса, гороха, кукурузы, которыми подкармливают рыбу: вообще всякая живность собирается обычно вокруг воды, так принято в природе. Вон лисьи следы, вон енотовая топанина, вон гусиная елочка. Непонятно только, какие гуси стежок оставили, домашние или дикие?
Лето было жарким, карп рос споро — ему ведь что: лишь бы еда была, да тепло, да солнышко чтоб до темного илистого дна доставало, — и расти в таких условиях карп будет не по дням, а по часам. Вот он и рос. Так рос, что ночью на пруды даже сторожа с одностволкой ставили — охотники отведать сладкомясой рыбы приезжали даже из Липецка.
— Эх, подергать бы на удочку! — не выдержал я; жалко сделалось ребят, которые в холод с сеткой да по холодной воде, замерзли ведь — возникла мысль, как мне показалось, спасительная, а на самом деле совсем неспасительная. — В руке тяжесть рыбы ощутить бы, а? Карпы здоровые, отъелись действительно как боровы… А? Почему бы и не подергать?
— На удочку — вряд ли, — засомневался Топорков: первому секретарю ведь тоже ничто человеческое не чуждо, хотя в недавнем прошлом это качество было явно кое-кем потеряно, в нем тоже шевельнулось что-то рыбацкое, азартное, — на удочку сейчас вряд ли, — повторил он, — воду уже брал, а коли он взял воду хоть один раз, то рыба к еде становится равнодушной.
— Как же тогда зимний лов?
— Это другая рыба, которая зимой активизируется, — окунь, например. Окуня и ловят. А вот чтобы кому-то зимой попался карп — рыба, которая летом бодрствует, а зимой спит. Сон у нее медвежий, глубокий, и у карпов, как и у медведей, есть шатуны, только «шатун» случайно может взяться на удочку, один из десяти тысяч, а так — нет.
Рыба — дело новое в Добровском районе. Хотя тут и имеется специализированный питомник, выводит мальков, распределяет по хозяйствам, и урожай бывает неплохим, но вот какая вещь — урожай этот весь уходит в Липецк, в районе не остается ничего. Обидно, не правда ли?
Топорков позвонил в областной центр, начальству: нельзя ли хотя бы немного рыбьего урожая оставлять в районе?
Там замялись — весь карп распределен, план есть план.
— Хорошо, а если мы дадим сверх плана? Можем же мы сверхплановую рыбу пустить в свои магазины?
— Сверхплановую? Сверхплановую можете!
Так в магазины района в том году поступило около сорока тонн свежей рыбы — первая, так сказать, проба, первая ласточка. Это всего лишь начало, конечно, но за всяким началом следует продолжение.
У Топоркова есть это в характере: беспокойство, широкое, откликающееся на любую чужую боль болью собственной сердце — помните у Симонова: чужой боли не бывает! — ощущение того, что нужно людям. И в большом и в малом.
И если бы областное начальство, стукнув кулаком по столу, изрекло бы сердитое «нет», он поругался бы с областным начальством. Ибо не для себя Топорков просил — для людей. Мелочь, казалось бы, свежая рыба в районных магазинах, не его это забота, в конце концов, не первого секретаря, а мелочь для Топоркова очень характерная: он с одинаковым вниманием относится и к мелкому и к крупному.
Доброе — село длинное, растянутое на несколько километров, а все магазины скучены в центре. Парню или девчонке, живущим на окраине, ничего не стоит добежать до центра — только кровь лишний раз разогреют, а вот каково старикам? Да ведь иной дед полдня тратит, чтобы добраться до торговой площади, купить там буханку хлеба, и оставшиеся полдня истрачивает на дорогу обратно. Топорков увидел это, поморщился болезненно, словно его по-над сердцем резануло — представил себе свою мать, которая не то, чтобы по селу, даже по двору, по дому передвигается с трудом, — поговорил у себя в райкоме, в райисполкоме, поговорил со строителями и решил вопрос должным образом: сейчас на окраине Доброго, недалеко от бензозаправки уже открылся продуктовый магазин, на очереди — магазин промтоварный. Довольны, естественно, не только старики, а и молодежь: все лишний раз ноги не бить!