Учить язык, совмещая это занятие с каторжной работой в пекарне, было нелегко. Я часто засыпал на уроках, но упорно продолжал посещать занятия. Без языка в Израиле делать нечего, так и будешь катать тележки с хлебами за нищенскую зарплату.
Вскоре в пекарне появился новый рабочий, недавно прибывший из Приднестровья. Сергей Гофман имел классическую славянскую внешность, но нагло утверждал, что он чистокровный еврей, потомок первосвященников Коэнов и Левитов. Сергей был среднего роста, с великолепно развитой мускулатурой, уши его напоминали пластилиновые лепешки — бывший борец. Курчавые волосы делали его похожим на теленка Гаврюшу из мультфильма «Простоквашино». Лицо у Гофмана было доброе, открытое, располагающее.
Сергей занял место у печей, а я, соответственно, пошел на повышение — мне доверили тестомес и рецептуру хлебов.
После работы мы с Сергуней решили попить пивка и зашли в кафе. Мучимый жаждой Гофман зубами открыл бутылку, взял у бармена соломинку и принялся высасывать через нее пиво, булькая и поднимая пену. Наверное, в кино видел, что именно так пьют пиво за границей.
— Серега, ты чем в России занимался?
— Таксистом работал. А с детства мечтал космонавтом стать, не взяли меня. Из-за пятого пункта, — пожаловался потомок первосвященников.
Я очень удивился: впервые мне встретился человек, мечтавший стать космонавтом, хотя почему-то считалось, что все мальчишки только и думают о полете в звездное небо. Что хорошего — быть космонавтом? Лететь хер знает куда. В пустоту, в вакуум. Зачем? Там же нет ничего. Ну, я понимаю — отправиться в экспедицию в дальние страны, это действительно безумно интересно: новые люди, новая, необычная природа. Это да.
Единственной целью, оправдывающей такое идиотское занятие, как полет в пустоту, может быть только зарабатывание больших денег. Ведь даже славы не добудешь таким путем. Был первый — Юрий Алексеевич Гагарин, все лавры заслуженно достались ему, остальным ловить нечего. Себя испытать в космосе тоже нельзя. Сидят астронавты эти в железной бочке и тупо выполняют команды с Земли, от них самих почти ничего не зависит. Собачки вон летали, и не менее успешно, говорить только они не могли, вот и вся разница. Так и не понял я, чего это здорового, добродушного Сергуню потянуло в такую скучную, неинтересную профессию.
— А здесь что планируешь делать? — спросил я у своего нового знакомого.
— Не знаю пока еще, на тебя вот надеюсь. Ты, я вижу, парень оборотистый.
Что Сергуня мог увидеть? Мы знакомы всего-то пару часов.
— Давай, Арканя, придумывай тему, — потребовал Гофман. — Я сам не очень способный в интеллектуальном плане, но выполнять конкретные поручения могу.
— Ладно, буду думать, — согласился я.
Как-то поехали мы с Ингой в Акко. Это древний город, он старше Иерусалима и намного живописнее его. Акко стоит на берегу моря, к воде спускаются крепостные стены античного города, в гавани стоят лодки рыбаков. Лодки в основном старые, обшарпанные, но оснащенные сверхсовременными мощными моторами, на многих из них установлены компьютеры, навигаторы, эхолоты; кучами навалены километровые сети. Рядом с лодками сидят их хозяева — черные, обветренные рыбаки. Они варят тут же на пристани свой обжигающий, крепкий черный кофе с кардамоном, пьют его из маленьких узких стаканов, запивая ледяной водой, и курят кальян. Смесь запахов кофе, соленого моря, свежей рыбы и кальяна приводят меня в сильное возбуждение.
На пристани, как и во всем старом городе, безраздельно властвуют арабы. Это расслабленные с виду добродушные люди, они разговорчивы и приветливы, все как один улыбаются, демонстрируя здоровые белые зубы. Евреи утверждают, будто арабы — коварные, чрезвычайно опасные враги, но мне не верится, что эти милые, жизнерадостные люди могут быть врагами хоть для кого-нибудь, от них исходит гостеприимство и доброжелательность. Среди арабских женщин встречаются экземпляры потрясающей красоты. Здесь, в отличие от ортодоксальных исламских стран, женщины не закутываются в тряпки, не прячут лица — Израиль все-таки современное государство.
На узких, мощенных булыжником улочках старого города живописно раскинулся восточный базар. В основном здесь рыбные ряды. Свежайшие, только что выловленные морские обитатели лежат на прилавках, обложенные кусками льда, — диковинные, разноцветные рыбы, крабы, кальмары, осьминоги, лобстеры, креветки, мидии, устрицы. Это арабский базар, законы иудейского кашрута здесь бессильны. Ортодоксальному еврею в этих рядах стало бы плохо с сердцем: все продукты, разложенные на прилавках, строжайше запрещены к употреблению в пищу «богоизбранному» народу.