Половой акт происходит всегда по единому сценарию, всегда в одной и той же позе. Бывает, что положительный человек имеет любовницу, но и с ней секс такой же пресный, однообразный. Летом он с семьей уезжает отдыхать на курорт. Ходит там в шортах, обнажив свои белые ноги, фотографируется на фоне памятников или под пальмой, покупает идиотские сувениры, а потом рассказывает знакомым о том, как прекрасно провел отпуск. Такую монотонную, убогую жизнь он ведет до самой смерти, пока наконец уставшие от него родственники не заколотят его бренное тело в деревянный ящик и не закопают поглубже в землю. Когда такой человек умирает, его забывают на следующий же день.
Взрослым, зрелым, солидным человеком можно быть в любом возрасте. Замечали, наверное, что есть такие дети. Стоит девочка, ей лет 5–6, а в глазах уже усталость от жизни, бытовая мудрость, лицо серьезное, она думает, как взрослый человек, разговаривает, как взрослые. Сверстники кажутся ей неинтересными, глупыми, она их постоянно учит правильно себя вести. Она уже точно знает, как нужно жить. Мне жаль этого ребенка. Что ждет эту девочку в дальнейшей жизни? Холодильник в кредит, квартплата, унылая работа, глуповатый, но хозяйственный муж, бесконечные ток-шоу, тошнотворные сериалы, стирка, уборка, возня на опостылевших шести сотках никому не нужного огорода, перманентная нехватка денег, экономия, скука и беспросветность… Или достаток, поездки на престижные курорты, покупка дорогих вещей, обязательное посещение концертов модных певцов — и опять же скука и беспросветность. А глупая девчонка стремится поскорее повзрослеть, чтобы променять чудесное, радостное и беззаботное детство на такую вот взрослую жизнь. В школе у нас учился Вова Микульчик, и когда в начальных классах писали сочинение о том, кто кем хочет стать, когда вырастет, этот мальчик написал в своей тетрадке: «Я мечтаю, когда вырасту большим, стать начальником цеха на заводе». Ну, не идиот? Не полярником он мечтает быть, не пожарником, не моряком дальнего плавания, а начальником цеха. И таких детишек полным-полно, это уже сформировавшиеся люди, их душа состарилась в первые годы жизни.
А бывает наоборот: идет старушенция, папиросу курит, лицо у нее уже морщинистое, пожившее, но вдруг вы замечаете ее глаза — молодые, почти детские, широко раскрытые. Старуха с интересом разглядывает окружающий мир, улыбается прохожим, и это у нее не маразм, просто она умудрилась сохранить юную душу, не потеряла интереса к жизни, все ее радует. Не повзрослела бабка за восемьдесят лет. И слава Богу! Старуха эта — счастливый человек, позавидовать ей только можно.
Первая неделя работы на заводе показалась мне кромешным адом. Вставать нужно было в половине пятого утра, а в 6.00 уже стоять на конвейере. С непрерывно двигающейся ленты с чудовищным постоянством сходили упаковки йогуртов, их надо было складывать на поддоны. Ежедневно приходилось грузить десятки тонн. Рабочая смена продолжалась двенадцать часов с пятнадцатиминутным перерывом на завтрак и получасовым на обед. Работали здесь в основном арабы.
Я с нетерпением ждал единственного выходного, чтобы как следует выспаться и дать отдохнуть сильно болевшей спине. Борька звал на рыбалку, но я отказался; у меня была только одна мечта — глубокий, восстанавливающий сон. И вот я наконец завалился в кровать, вытянул ноги, закрыл глаза и увидел
Сначала снились чудовища — лязгающие заводские машины, изрыгающие яркие пластиковые упаковки. Но потом железные монстры отступили, кошмарные видения прекратились и мне показали теперь уже настоящий сон.
Я в Питере. На улице монотонный дождь, небо серое, настроение грустное — северный сплин. Сижу в кафе. Передо мной рюмка коньяка, чашка кофе, в пепельнице догорает сигаретный окурок. Пить не хочется. Грустно, но грусть сладкая, приятная. Предвкушаются приключения. Дверь в кафе открывается и забегает мокрая, как курица, девчонка. Может, и не девчонка, может, ей лет сорок уже, не важно это. Она тощая, темные волосы небрежно собраны в хвост, на теле есть татуировки, во сне я их не вижу, но точно знаю — они есть, да и вообще вся она хулиганистая какая-то, на Гавроша смахивает. Она кидает рюкзак на стул рядом со мной, заказывает кофе и в ожидании его нервно курит, с интересом и в упор рассматривая меня. Через несколько минут мы, не дождавшись кофе, уже мчимся в такси на Петроградскую, где у меня якобы снята комната в коммуналке.