Жан-Пьер Жанпьер выгрузился из своей летучей корзинки, прошествовал на середину сцены и взял в руки микрофон.
– Час пробил! – возвестил он. – У вас ровно шестьдесят минут на приготовление первого десерта. За временем можно следить здесь. – Жан-Пьер указал на стену над входом, где висели большие черные часы в виде кухонного таймера. – На старт, внимание, печем!
Парди, Алфи и Лик поспешили присоединиться к Балтазару и Альберту на балконе, предоставив Роз и Тиму самостоятельно выплыть – или пойти ко дну – в океане выпечки.
Роз не мешкая открыла шкаф и взяла с полки пакет с мукой и маленький коричневый пузырек с ванильной эссенцией. Из красного холодильника достала упаковку яиц и пачку масла. Разложив ингредиенты на столе вокруг чаши для смешивания, шумно выдохнула.
– Ну, приступим. Тим, подай мне, пожалуйста, мерные ложки, – попросила она.
Однако Тим уже увлеченно позировал перед камерами. Небрежно прислонившись к столешнице, он скрестил руки на груди, демонстрируя бицепсы. Роз узнала эту позу – очередной приемчик из арсенала Тима для повышения привлекательности. «Настоящий мачо», – называл этот образ он.
– Выпечка – крайне сложное занятие, – мурлыкал он в объектив, проводя пятерней по торчащим рыжим шипам, – которое, однако, доставляет мне огромную радость. Я пожертвовал всем, лишь бы оказаться здесь. Весенними каникулами… вообще всем. Конечно, личная жизнь страдает – можно сказать, я пеку с раннего утра до позднего вечера, пока не падаю в кровать. И все-таки ради хорошей девушки я готов отложить кухонную лопатку в сторону.
Тим подмигнул в кадр, и оператор перевел фокус на Роз. Под прицелом телекамер она чувствовала себя немного странно. Непривычно было сознавать, что на тебя смотрят, что кто-то считает тебя интересной настолько, чтобы запечатлевать твое лицо, слова и действия для вечности. От этой мысли чуточку кружилась голова, и в то же время она подстегивала, заставляла двигаться проворнее. Роз отмерила две чашки муки и всыпала их в чашу.
– Ого! – Тим показал на Лили, чьи профессиональные движения снимали не менее семи операторов. – Почему нам не выделили столько камер?
– Тим, сейчас не до камер, – сказала Роз. – Просто неси сюда банку.
Тим открыл банку из синего стекла, металлической ложкой выскреб посеревшую миндальную пасту и вывалил ее в чашу к остальным ингредиентам. Роз все перемешала; тесто сделалось кроваво-красным.
– О, красный! – снова подмигнул на камеру Тим. – Цвет страсти!
Роз помешала еще; из красного тесто превратилось в графитово-черное. Роз продолжала вращать ложкой, тесто становилось все более густым и липким, мешать его было все труднее, пока наконец оно не застыло плотным черным шаром.
– Что-то здесь не то, – пробормотала Роз.
Она посмотрела на большие настенные часы – времени оставалось всего полчаса, как раз на выпекание.
Роз перевела взгляд на балкон, где сидели ее родные. Парди с улыбкой показала ей поднятые большие пальцы, однако Роз не могла не видеть, что мама встревожена.
С помощью двух ложек Роз выложила похожие на пластилин черные комки на противень и сунула его в духовку.
– Может, пропекутся как надо, и все будет хорошо, – прошептала она. – Только бы все получилось.
Когда время вышло, выставочный центр сотрясся от резкого, оглушительного трезвона.
– Опустить инструменты! – прогудел Жан-Пьер Жанпьер. – Марко подаст ваши тематические десерты мне на стол, и я их продегустирую.
Энергичный смуглый мужчина в белых перчатках поместил тарелку с черным печеньем Роз на длинную, как лопасть вертолета, серебристую тележку вместе с девятнадцатью блюдами, приготовленными другими конкурсантами. Он буквально пронесся по черно-белому проходу к сцене и выставил все двадцать десертов на столе перед Жан-Пьером. Участники конкурса выстроились в шеренгу в глубине сцены.
– Сейчас вас двадцать, – нараспев произнес Жан-Пьер, – но уже через пять минут из двадцати останется только десять. Бон шанс![20]
Тарелка Роз стояла первой в очереди на серебряном подносе. Надо признать, приготовленное ею блюдо больше напоминало сморщенные обезьяньи головки, чем сахарное печенье, – ничего общего с десертом, которым сэр Фальстаф Чудс угостил вечно недовольную графиню Фифи Канард.
Жан-Пьер взял одну печеньку и вонзил в нее зубы. Роз готова была поклясться, что услыхала, как треснула его челюсть. Шеф-кондитер щелкнул пальцами, Марко подставил к его рту изящную серебряную чашу. Жан-Пьер выплюнул откушенное печенье в чашу, холодно взглянул на Роз и прокашлялся. Затем, не говоря ни слова, переключил внимание на следующую тарелку.