– Я устал от этого похода, – жаловался он. – Уже все пальцы отморозил. Я передумал насчет России – больше я туда ни ногой! Я слыхал, в России засовывают маленьких кукол внутрь тех, что побольше. Зачем? Не понимаю! Ох, я совсем не чувствую пальцев. Может, кто-нибудь угостит меня кусочком киша? Мы уже приехали, нет?
Алфи не утерпел – подошел к портрету Наполеона и тихонько проговорил:
– Сочувствую, ваше превосходительство.
Взгляд императора едва заметно переместился в сторону Алфи. Губы Наполеона оставались неподвижны, однако Чудсы отчетливо расслышали его речь:
– Ты меня слышишь?
– Да, сэр, – ответил Алфи.
– Сэ бо[28], – выдохнул Наполеон. – Подай мне круассан! И графин моего лучшего вина! У этого коня грива свалялась и дурно пахнет. Приведи мне ослика!
– Был рад познакомиться, сэр. – Алфи отсалютовал французскому императору и вернулся к сестрам и брату.
– Постой! – крикнул Наполеон ему вслед. – Ты куда?
– Надо же, – прошептал Алфи, шагая по коридору. – Ну и нытик! Тим, ты ему поверил?
Тим ничего не ответил – его взгляд был прикован к спине обнаженной женщины. Он заставил себя ненадолго перевести глаза на табличку с фамилией художника.
– Жан Огюст Доминик Энгр[29], – вслух прочитал Тим и вновь посмотрел на картину: – Ола, ми амор[30]. Так зовут твоего… мужа? Или парня?
Женщина на картине осталась неподвижна, и все же Роз хорошо расслышала:
– Просто человек, которого я встретила на рынке, когда покупала бобы, – произнесла обнаженная дама. – Он сказал, что это учебный этюд, набросок. Что его считают плохим художником и портрета никто не увидит. Но вот пожалуйста, минуло больше века, и тысячи самых разных людей каждый день рассматривают мой зад. Вы в том числе.
Тим покраснел от смущения.
– Простите, – сказал он, уткнувшись взглядом в пол.
Чудсы поспешили дальше. Роз пихнула Тима локтем в бок:
– Так тебе и надо, не будешь подкатывать к девушке с картины!
В конце коридора они увидели группу туристов, столпившихся перед стеной. Роз встала на цыпочки и попыталась разглядеть, что же привлекло их внимание. Это и была она – «Мона Лиза».
Картина оказалась гораздо меньше, чем представляла себе Роз. Портрет находился под стеклом, сверху его подсвечивала небольшая лампа. Роз протиснулась поближе, чтобы услышать слова Моны Лизы, но портрет молчал.
– Привет, Мона, – прошептала Роз.
Мона Лиза не ответила. Роз поймала на себе несколько недоуменных взглядов.
– Позволим этой странной девочке побыть наедине с шедевром, – шепнул мужчина, стоявший под руку с женой.
Услышав, как Роз разговаривает сама с собой, толпа перед портретом рассеялась, и очень скоро перед знаменитой картиной остались только Чудсы.
– Привет! – повторила Роз.
– Я и в первый раз слышала, – тихим нежным голосом произнесла Мона Лиза.
– Я… мы… В общем, мы участвуем в состязании кондитеров, – зашептала Роз. – И нам нужен секрет вашей улыбки. Просто откройте его нам, и мы сразу уйдем.
– Все думают, я улыбаюсь, – фыркнула Мона Лиза. – А я не улыбаюсь, я сохраняю серьезное выражение лица, как всякая почтенная дама. Уж не знаю, что вам там понадобилось для вашего состязания, только поищите это где-нибудь в другом месте.
Глава 8
Ура-ура, печем!
– Так, сейчас все будет.
Тим провел пятерней по волосам и подошел к картине. Закусив губу и нахмурив брови, он принял отрепетированную много раз позу «парень с обложки».
– Выглядишь так, будто тебе зашивают рану, – заметила Мона Лиза.
– В каком смысле? – Тим расслабился и шумно выдохнул. – Я два дня тренировал это выражение лица, даже исследования специальные проводил.
– Ужасно жаль тебя огорчать, но ты похож на… – И Мона Лиза произнесла такие слова, каких Роз никогда прежде не слыхала от взрослой женщины и тем более от портрета.
– Ну и грязный же у вас рот! – ахнул ошеломленный Тим. – Неудивительно, что вы его не раскрываете.
Роз обернулась и поискала взглядом Лик. Младшая сестренка стояла неподалеку и беседовала с экскурсоводом, из-за своей красной униформы похожим на посыльного.
– Я лишь хотела сообщить, что представленная у вас биография Эжена Делакруа[31] содержит грубые неточности, – вещала Лик, отскребая с заношенной футболки комочек присохшей овсянки. – Да, он действительно посещал оба учебных заведения, однако первые награды за свои рисунки получил в лицее Пьера Корнеля, а не в лицее Людовика Великого, как указано на вашей табличке.
Экскурсовод испуганно озирался по сторонам, гадая, не снимает ли его скрытая камера, поскольку юной леди, досконально изучившей биографию Делакруа, на вид было не больше четырех лет.
29