Марина Медведева
Щит будущего
– Тревога! Опасность разгерметизации!
Пронзительный вой сирены взорвал ночную тишину марсианской станции «Заслон».
«Заслон» – один из восьми объектов, созданных землянами для терраформирования Марса, представлял собой замкнутую экосистему. Все восемь станций располагались под куполами на широком плато Мередиана и могли существовать без привлечения ресурсов красной планеты.
Сто лет назад в две тысячи тридцатом году международное космическое агентство объявило конкурс на лучшие проекты терраформирования Марса. Восемь космических агентств из разных стран отправили инженеров, ученых, врачей на красную планету. Земляне построили на Марсе купола из сверхпрочного и легкого пластика. Эти купола защищали обитателей станций от смертельной солнечной радиации, оберегали колонии людей от враждебной внешней среды. За герметичностью куполов следила целая сеть датчиков и роботов—техников. Разгерметизацию могло вызвать лишь намеренное вредительство.
Начальник станции «Заслон» Вера Березкина стремительно двиголось по узкому коридору. Ее тонкая фигура в легком скафандре мерцала в отблесках аварийных маячков. Протокол действий при разгерметизации каждый работник станции знал назубок. На планете без атмосферы, с суточными колебаниями температуры от плюса тридцати пяти до минуса семидесяти по Цельсию, такая авария грозила смертью. Первое правило: надеть скафандр. Вера родилась и выросла на Марсе и с детства привыкла к жестким правилам безопасности. Скафандр, словно вторая кожа, облегал ее тело большую часть марсианских суток.
Вера получила место начальника станции год назад и до сих пор не могла свыкнуться с административной работой. Ведь она с детства была нацелена заниматься наукой. Родители Веры – ученые – астрофизики, прилетели на Марс среди других пионеров проекта особого значения. Вера пошла по их стопам и добилась немалых успехов. Ее проект плазменного щита на спутнике Марса Фобосе совершил прорыв в программе терраформирования красной планеты. Фобос – самый крупный спутник Марса. Если ионизировать частицы на его поверхности, а затем ускорить их, можно создать плазменный щит на орбите спутника. Этот щит даст Марсу сильное магнитное поле и защитит его атмосферу от солнечного ветра. Плазменный щит – первый этап и важная веха на пути «оземления» Марса.
Вера приблизилась к закрытой двери, сканер считал сетчатку ее глаза и створки разъехались. Она очутилась в комнате видеонаблюдения. Полукруглые стены сияли мониторами слежения за всеми отсеками станции. Ни одно помещение не скрылось от всевидящего ока камер. Космос суров. Все человеческие привычки типа приватности и личного пространства остались на Земле. За жизнью каждого сотрудника станции круглосуточно надзирали. Вера пробежала глазами по мониторам и остановилась на хранилище старых блоков памяти. Взмах руки – увеличила изображение, присмотрелась и крикнула в микрофон шлема:
– Главный инженер Верстовский, доложите обстановку!
Тело на полу хранилища не шевельнулось. Без скафандра, лишь в рабочем комбезе.
Вера переключила канал связи на инженера—ремонтника Олега Зубарева:
– Олег, в каком отсеке купола разгерметизация?
В наушнике щелкнул, зашуршал Зубарев.
– Д1!
Вера стиснула зубы и шумно вздохнула. В этом отсеке хранилище. Значит, Верстовский уже мертв.
– Возьмите ремонтных роботов и направляйтесь в хранилище. Там вы найдете мертвое тело Верстовского. Отвезите его в биолабораторию на исследование.
– Зачем? – удивился Зубарев. – Из-за дыры в отсеке его кровь вскипела. Здесь нет других причин для внезапной смерти, начальник.
– И все же я хочу знать, как он умер.
– Будет сделано.
Зубарев отключился. Вера задумалась: что главный инженер делал в старом хранилище? И кто виноват в разгерметизации?
Поначалу, когда первое поколение «марсиан» разместилось под куполами, управление экосистемами станций доверили искусственному интеллекту. Дефицит воздуха, воды, энергии на одной из станций быстро компенсировался за счет других. Пятьдесят лет ИИ исправно руководил системами до тех пор, пока не случился сбой, едва не стоивший жизни тысячам человек. Однажды ИИ решил, что ресурсов для поддержки экосистем восьми станций недостаточно, а для семи – в самый раз. Он запустил алгоритм остановки ядерного реактора на «Заслоне» и едва не угробил обитателей станции.
С тех пор только человек мог управлять основными процессами жизнеобеспечения станций. Каждое действие требовало особого уровня допуска. Разгерметизация вообще стояла над уровнями. Даже Вера Березкина – начальник станции не могла в одиночку повредить целостность купола.