— Держаться! — заревели унтер-офицеры. — Сейчас они могут перейти в атаку!
Бойцы заняли свои позиции и места. Сидящий в штабном бункере командир батальона, потерявший половину своего желудка под Сталинградом, позвонил командующему артиллерией, находящемуся в пятистах метрах позади него, и закричал в телефонную трубку:
— Заглуши эти чертовы американские пулеметы! Но только, пожалуйста, сделай это побыстрее!
Вскоре в действие вступили крупнокалиберные гаубицы. Огромные снаряды обрушились с воздуха на позиции американских пулеметчиков. Один за другим пулеметы замолчали. Пехота, которая залегла в высокой траве, изготовившись к атаке, осталась без прикрытия; но теперь остановить наступление было уже невозможно.
Офицеры вскочили на ноги, поднявшись во весь рост. Засвистели свистки. Унтер-офицеры поднимали с земли и подталкивали вперед тех, кто по каким-то причинам медлил.
— Вперед, в атаку! — раздался клич над американской шеренгой.
Бойцы бросились вперед, петляя между кустиками сахарной свеклы и турнепса. Во время подготовки этого наступления офицеры учили рядовых, что движущаяся цель — наиболее неудобная для обороняющихся. Теперь солдаты пытались воспользоваться этой теорией. При этом часть из американцев несла на себе доски и мостки для организации переправы через неширокую реку, которая отделяла их от немецких позиций.
Молодой второй лейтенант, огромный и мускулистый, с телосложением игрока в американский футбол, выскочил вперед со своими досками и победоносно воткнул их в воду.
— Ваш чертов мост на месте! — закричал он, обернувшись к своим товарищам.
Но секунду спустя немецкая пуля попала ему прямо в голову. Шлем лейтенанта откатился в сторону, и тот с раскинутыми руками рухнул лицом вниз в мутный поток.
Немецкие пулеметы заработали в устрашающем ритме. Первая волна нападавших американцев была полностью скошена и окрасила воду потока своей кровью, сделав ее розовой. Но за первой волной нападавших неумолимо последовала вторая. Американские солдаты бежали по телам своих товарищей, безжалостно топча их, используя в качестве живого моста и не обращая внимания на жалобные крики.
Вырвавшись вперед, они оказались в «мертвой зоне», недоступной для огня, который велся из бетонных бункеров. Среди этих американских солдат было несколько человек со странными массивными ранцами за плечами. Они быстро помчались прямо к бункерам.
— Святой Иисус, святая Мария, святой Иосиф! — охнул один из бойцов немецкого батальона. — Да это же огнеметчики!
— Замолчи, баварский олух! —зло бросил ему офицер, не отрывая взгляда от наблюдательной щели.
Первый из огнеметчиков подбежал к бетонному бункеру сбоку; самого его прикрывали со всех сторон автоматчики. Нацелив на бункер огнемет, он нажал на спуск. Тугая струя пылающей жидкости выплеснулась на бетон, оставив на нем жирные черные полосы копоти. Огнеметчик нажал на спуск снова. Теперь мощное пламя охватило бункер со всех сторон. Между тем другой американский солдат подвел связку динамита, привязанную к длинному гибкому шесту, к одной из смотровых щелей бункера и опустил ее вовнутрь. Мгновение спустя грохнул оглушительный взрыв. Изо всех щелей бункера вверх поползли клубы темного густого дыма. Американцы затаились и стали ждать.
Вскоре из заднего входа в бункер, шатаясь, вышла одинокая человеческая фигура. На голове немца не было шлема, его лицо все было закопченным, и он высоко поднимал руки вверх, сигнализируя, что сдается.
— Товарищ… товарищ… — слабо бормотал он.
Огнеметчик, стоявший на одном колене, выпрямился в полный рост. Судя по обуви, перед ним был офицер. А это означало, что у него должен был быть при себе пистолет «люгер»[43]. Эти пистолеты очень дорого стоили на черном рынке, располагавшемся на Свинской аллее[44] в Париже. Предвкушая неплохую прибыль, огнеметчик побежал прямо к немецкому офицеру, желая первым завладеть «люгером» и опередить всех остальных. Но когда он уже подбежал вплотную, немец неожиданно выстрелил в него. Американский огнеметчик рухнул, как подкошенный.