Паулюс не внял советам своего генерала, а безропотно исполнил приказ фюрера, в котором говорилось следующее:
«Прорыв из котла исключен. Снабжение по воздуху обеспечено. Под командованием генерала Гота сосредоточивается новая армия для прорыва котла извне. Все дивизии, действующие на волжском и северном участках фронта, передаются под командование генерала фон Зейдлица.
Что касается обещания Гитлера снабжать окруженную армию по воздуху всем необходимым, то вскоре наши разведчики доставили в УНКВД сброшенный с немецкого самолета груз. Это не было питание, так необходимое немцам в «котле», не были это и боеприпасы, также очень нужные окруженной армии. В посылке были... рыцарские и железные кресты трех степеней, значки за участие в боях, хорватские медали, сотня килограммов перца, более сотни брошюр отдела пропаганды вермахта...
Перед новым, 1943 годом наша служба радиоперехвата вражеских передач записала, а отдел дешифровки расшифровал текст передачи ставки ОКВ в адрес командующего 6-й армией. ОКВ спешило «обрадовать» Паулюса, что ему представляются отныне особые права — повышать военнослужащих в званиях вплоть до генерал-лейтенантов, а также лично награждать железными и рыцарскими крестами.
Следом в окруженную группировку поступила радиограмма от Гитлера, в которой фюрер вновь заверял солдат и офицеров 6-й армии, что не бросит их на произвол судьбы, у «великой» Германии найдутся средства для освобождения героических борцов на Волге из окружения.
Одновременно генерал танковых войск Паулюс был произведен в генерал-полковники.
К полудню 24 января на мой стол лег текст очередной радиограммы Паулюса в адрес Гитлера:
«На основании донесений корпусов и личных докладов их командиров, с которыми еще поддерживается связь, армия докладывает обстановку. Войска без боеприпасов и продовольствия, имеется контакт только с частями шести дивизий. Явления разложения на южном, северном и западном участках котла. Единое управление войсками далее невозможно. На восточном участке небольшие изменения.
18 тысяч раненых без малейшей помощи перевязочными материалами и медикаментами. 44, 76, 100, 305, 389-я пехотные дивизии уничтожены.
Вследствие сильных атак фронт во многих местах прорван. Опорные пункты и укрытия только в районе города, дальнейшая оборона бессмысленна. Поражение неизбежно.
Чтобы спасти еще оставшихся в живых, армия просит немедленного разрешения капитулировать».
Гитлер в ответ радировал, что всякая капитуляция полностью исключается, 6-я армия выполняет историческую миссию, сражаясь до последнего патрона.
Паулюс отдал приказ по армии: «Продолжать бой!»
Вечером 25 января капитулировала 297-я пехотная дивизия. Сдавшийся в плен ее командир генерал-майор фон Дреббер отправил лично Паулюсу письмо, в котором рассказал, что всем раненым в русском плену оказывается медицинская помощь, все накормлены, переведены в теплые помещения. В конце своего письма фон Дреббер призывал капитулировать и другие части, прекратить бесполезное сопротивление.
В тот же день штаб Паулюса получил известие, что убит генерал фон Гартманн, который встал во весь рост на железнодорожном полотне близ вокзала. Это было явным самоубийством. Покончил с собой и командир 371-й пехотной дивизии генерал Штемпель, видя, что конец уже близок.
30 января в Германии отмечали 10-ю годовщину со дня прихода в стране к власти Гитлера. В этот день Паулюс отправил фюреру две радиограммы.
Первая: «6-я армия, верная присяге Германии, сознавая свою высокую и важную задачу, до последнего человека и до последнего патрона удерживает позицию за фюрера и отечество.Паулюс».
И вторая: «По случаю годовщины взятия вами власти 6-я армия приветствует своего фюрера. Над Сталинградом еще развевается флаг со свастикой. Пусть наша борьба будет нынешним и будущим поколениям примером того, что не следует капитулировать даже в безнадежном положении, тогда Германия победит.
Хайль, мой фюрер. Паулюс, генерал-полковник».
Ответ пришел незамедлительно:
«Мой генерал-полковник Паулюс!
Уже теперь весь немецкий народ в глубоком волнении смотрит на этот город. Как всегда в мировой истории, и эта жертва будет не напрасной. Заповедь Клаузевица будет выполнена. Только сейчас германская нация начинает осознавать всю тяжесть этой борьбы и принесет тягчайшие жертвы.
Мысленно всегда с вами и вашими солдатами.
Ваш Адольф Гитлер».
За 2000 километров от Сталинграда в Берлине желали превратить в апофеоз смертный приговор 6-й и 4-й танковой армиям...
На следующий день, как последний аккорд в трагической для Паулюса и его армии симфонии, в Сталинград, в тесный, полный смрада подвал универмага поступила из Берлина радиограмма о производстве Фридриха Паулюса в фельдмаршалы. Радиограмма была молчаливым приглашением к самоубийству.
Тем временем 38-я мотострелковая бригада 64-й армии под командованием полковника И. Д. Бурмакова во взаимодействии с 329-м инженерным батальоном и другими частями армии в ночь на 31 января блокировала здание универмага.
— Теперь никто и никуда из этого универмага не денется! — обещал Бурмаков.— Мои бойцы обнаружили телефонные провода, идущие из здания, и перерезали их.
Ранним морозным утром 31 января к универмагу вплотную подошел танк «Т-34». Башня его медленно развернулась и нацелилась орудием на разрушенную лесенку, ведущую в подвал здания — последнее прибежище командующего 6-й армией и его штаба.
Вставал тусклый рассвет.
— Прекратить огонь! — распорядился помощник начальника штаба по оперативной части 38-й бригады
старший лейтенант Ф. М. Ильченко и вместе с лейтенантом А. И. Межирко двинулся к универмагу. Навстречу им вышли два немецких офицера. Один из них держал палку с белым полотнищем.
Уже у самого входа в подвал, где в землю был вбит ряд крестов (своих убитых немцы хоронили рядом с универмагом), к Ильченко и Межирко подбежали трое наших бойцов.
— Как бы чего не вышло, товарищ старший лейтенант,— сказал один из бойцов» крепко прижимая к груди автомат.
— Ладно, пошли,— согласился Ильченко.
У лаза в подвал советским воинам встретился немецкий офицер в измазанной мазутом шинели.
— Повышение в звании и ордена вам обеспечены! — с кривой улыбкой сказал он по-русски.— Вы будете первыми, кому сдастся в плен наш командующий!
В эти минуты генерал-майор Роске, командир 71-й пехотной дивизии, спешил передать в Берлин последнюю радиограмму. В ней было всего пять слов: «У дверей русские, все уничтожаем».
Тут же рация была поломана, сожжены различные штабные документы. Подвал наполнился едким удушливым дымом.
Паулюс со своими офицерами пробыл в подвале универмага до прибытия сюда начальника штаба 64-й армии генерал-майора И. А. Ласкина и полковника И. Д. Бурмакова.
— Отдайте приказ о полной капитуляции вверенных вам войск,— потребовал товарищ Ласкин от Паулюса.
— Я уже не командую армией,— сухо ответил Паулюс.— С этого момента я ваш пленник, а не командующий. Кроме того, я не вправе отдавать какие-либо приказы другим командирам, так как они подчинены не мне, а лично фюреру.
Он запахнул шинель, давая этим понять, что дальше разговаривать не намерен. И товарищ Ласкин это понял.
— Уведите пленных! — приказал он.
Вместе с Паулюсом из подвала были выведены на закопченный от пожарищ снег другие немецкие генералы.
Спустя несколько часов бои в центре Сталинграда затихли.
К вечеру того же дня в плен были взяты штаб 295-й пехотной дивизии во главе с генерал-майором доктором Корфесом, командир 4-го армейского корпуса генерал-лейтенант артиллерии Пфеффер, командир 51-го корпуса генерал-лейтенант фон Зейдлиц-Курцбах, начальник штаба 295-й дивизии полковник Диссель и другие генералы, полковники. Всего в наш плен попало 2500 офицеров, 24 генерала и генерал-фельдмаршал, не считая других чинов немецкой армии, которые получили неожиданные повышения по радио.
Пленные проследовали к автомашинам. Первыми в «виллис» сели Паулюс со своим адъютантом Адамом и недавним начальником штаба 6-й армии генерал-лейтенантом Шмидтом.
Еще через полчаса машина прибыла в Бекетовку, где в то время находился генерал-лейтенант М. С. Шумилов. Позже он вспоминал: «Что это? Все трое (Паулюс, Адам и Шмидт — А. В.) подняли правую руку со словами: «Хайль Гитлер!» Я сначала растерялся, а потом мне стало смешно и горько. Гитлер угробил 6-ю немецкую армию, а они его славят. Я резко сказал: «Здесь нет Гитлера, перед вами командование 64-й армии, войска которой пленили вас. Извольте приветствовать так, как положено!»
Все трое подчинились...»
С помощью переводчика состоялся следующий разговор:
Шумилов: Прошу предъявить свои документы.
Паулюс: Я имею солдатскую книжку.
Шумилов: Удостоверение о том, что вы, господин генерал-полковник, произведены в фельдмаршалы?
Паулюс: Такого удостоверения нет.
Шумилов: А телеграмму такую получили?
Паулюс: Я получил по радио приказ фюрера.
Шумилов: Об этом я могу доложить своему Верховному Командованию?
Паулюс: Господин Шмидт, начальник штаба, может подтвердить.
Генерал Шмидт встал и подтвердил это.
Командующий 64-й армией, как и товарищ Ласкин в подвале универмага, потребовал, чтобы Паулюс отдал приказ о капитуляции северному «котлу», и генерал-фельдмаршал вновь отказался это сделать.
Официальные переговоры с Паулюсом закончились.
После этого фельдмаршал Паулюс, генерал Шмидт и полковник Адам были приглашены на обед, на котором присутствовал представитель Ставки Н. Н. Воронов.
За столом Паулюс едва прикасался и к содержимому бокала и к еде, объяснив это тем, что последнее время он мало ел и сейчас боится перегрузить желудок.
А генерал Шмидт совсем, не пил и почти ничего не ел, очевидно боясь быть отравленным.
Независимо от своего начальства вел себя адъютант Паулюса полковник Адам.
— Отказываясь дать приказ о капитуляции окруженной немецкой группировке, вы тем самым берете на себя ответственность перед историей и немецким народом за напрасную гибель своих подчиненных, которые сейчас брошены на произвол судьбы и находятся в безвыходном положении! — заметил товарищ Воронов. .
Паулюс помедлил с ответом. Левая щека его начала нервно подергиваться.
— Я уже отвечал на это предложение. И вновь готов повторить свой ответ: в данный момент я пленный, и мои приказы уже недействительны.
— Взятый нами в плен ваш армейский врач генерал-лейтенант Ренольди говорил о плохом состоянии здоровья своего командующего,— сказал товарищ Воронов, чуть откинувшись на спинку стула.— Какой режим питания нужен господину генерал-фельдмаршалу, чтобы не нанести вреда его здоровью?
Лицо Паулюса вытянулось, стало еще белее.
С трудом подбирая слова и косясь в сторону переводчика, пленный фельдмаршал ответил, что лично ему ничего не нужно, за заботу о здоровье благодарит. Просьба есть, но она касается отнюдь не его персоны. Фельдмаршал просит советское командование не забывать о многочисленных раненых и больных (в том числе, обмороженных) немецких солдатах и офицерах, по возможности оказывать им медицинскую помощь и хорошо питать.
— Красная Армия всегда была гуманна к своим пленным, особенно к раненым и больным,— ответил Воронов.— Мы неукоснительно выполняем Гаагскую конференцию по отношению к пленным. Переведите господину Паулюсу, чтобы он не беспокоился о своих недавних подчиненных: всем будет оказана помощь. Одно плохо: немецкие медики бросили своих соотечественников на произвол судьбы, успели улететь из «котла». С помощью немецких врачей мы бы быстрее наладили нормальное лечение пленных.
Между тем, по улицам города шли бесконечные колонны пленных.
Укутанные в тряпье, с угрюмыми лицами, съежившись под темно-зеленого цвета шинелишками, они брели мимо развалин, с трудом передвигая ноги.
В те дни мы еще не знали о точном числе попавших к нам в плен немецких солдат и офицеров. Позже стало известно, что с 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года в ходе контрнаступления у стен Сталинграда было уничтожено 32 дивизии и 3 бригады, а 16 дивизий потеряли в сражениях до 75 процентов личного состава. Общие потери вражеских войск в районе Дона, Волги составили около 1,5 миллиона человек, до 3500 танков и штурмовых орудий, 12 тысяч орудий и минометов, до 3 тысяч самолетов и большое количество другой техники. Армии фашистского блока в период Сталинградской битвы потеряли около четверти своих вооруженных сил, действовавших на советско-германском фронте.
Из числа состава 6-й армии в плен сдалось 91 тысяча человек. Такого еще не знала всемирная история.
31 января, когда происходили первые беседы с пленным Паулюсом, еще не была окончательно разбита северная вражеская группировка, численность которой, по данным советской разведки, составляла десять тысяч.
В связи с тем, что Паулюс решительно отказался отдать своей северной группировке приказ капитулировать, по позициям врага Советская Армия была вынуждена открыть сокрушительный артиллерийский огонь. Генерал П. И. Батов в те минуты был на наблюдательном пункте, видел результаты нашего артобстрела и вспоминал после войны: «После трех-пяти минут из блиндажей, из подвалов, из-под танков начали выскакивать, выползать гитлеровцы. Одни бежали, другие становились на колени, обезумев, вздымали к небу руки. Некоторые бросались обратно в укрытия, скрывались среди столбов из дыма и взвихренного камня и снова вскакивали».
После завершения артиллерийской подготовки и бомбардировки с воздуха немецкие солдаты начали поднимать руки. Многих вытаскивали из-под развалин, убежищ и подвалов, так как они были не в состоянии сделать самостоятельно и шага.
Из штаба Донского фронта в Москву, в адрес Верховного Главнокомандования Вооруженных Сил Союза ССР ушло очередное боевое донесение за подписями представителя Ставки маршала артиллерии Воронова, члена Военного совета Донского фронта генерал-майора Телегина, командующего войсками Донского фронта генерал-полковника Рокоссовского и начальника штаба Донского фронта генерал-лейтенанта Малинина: