— Где гарантии того, что вы будете молчать?
— Их нет.
— Да, этого следовало ожидать, — он вновь помолчал. — Сегодня вечером, в восемь часов.
— Хорошо. Где?
— В моем поместье в Виргинии. Недалеко от Уэррингтона. — Тридцать секунд ушло на то, чтобы он продиктовал, а я записал как туда добраться. — Вы, разумеется, приедете один?
— Нет.
Спенсеру это не понравилось. Он нахмурился.
— Все-таки нам ни к чему лишние свидетели, мистер Сент-Ив.
— Четверо, а может, пятеро умерло из-за двухсот пятидесяти тысяч долларов, выкупа за щит, мистер Спенсер. Судя по тем газетам и журналам, что я пролистал в библиотеке конгресса, запасы нефти в Компорене оцениваются в двести, а то и больше миллиардов долларов. Я гарантирую, что человек, которого я приведу с собой, никому ничего не расскажет. Но в его присутствии я буду чувствовать себя в большей безопасности.
— Надеюсь, он не из полиции?
— Нет, он не полицейский. Для меня он будет страховым полисом.
— И вы действительно думаете, что вам нужен... страховой полис?
— Да, — честно ответил я. — Я действительно так думаю.
В мой номер в «Мэдисоне» я вошел в четверть первого и сразу же позвонил по телефону. После первого же гудка в трубке раздался знакомый бас.
— Мбвато?
— Мистер Сент-Ив? Как хорошо, что вы позвонили.
— Щит вы получите сегодня, в восемь вечера.
Последовало долгое молчание.
— Вы уверены?
— Я не уверен даже в том, что Земля круглая.
Он рассмеялся.
— Согласно нашим верованиям она кубическая.
— Не отступайте от них ни на шаг.
— Да, конечно. — Он вновь помолчал. — В вашей стране есть поговорка насчет дареного коня.
— Приходите в «Мэдисон». В семь часов.
— Что-нибудь еще? — спросил Мбвато.
— Нет.
— Тогда позвольте мне заняться подготовкой.
— Нет возражений.
Он, однако, не попрощался и не положил трубку.
— Извините, мистер Сент-Ив, но меня снедает любопытство. Почему вы все это делаете, если совсем недавно мы слышали от вас лишь железное «нет»?
— Я передумал.
— Но почему?
— Сахарная вата.
— Не понял.
— Я сладкоежка. Меня хлебом не корми, а дай что-нибудь сладенькое. Или расскажи историю о голодных детях, потерянных щенках или больных котятах. А если история выдается особенно трогательная, у меня возникает непреодолимое желание помочь слабым и сирым. — И я положил трубку, прежде чем он успел сказать что-то еще.
Глава 23
На выезде из Вашингтона лишь однажды мы сбились с пути. Заблудиться в столице можно без труда, что мы и сделали неподалеку от мемориала Линкольна, повернув к Балтиморе. Мбвато, штурман нашего экипажа, скоро в этом сознался: «Кажется, мы едем не туда, старик».
Увидев перед собой указатель: «Балтимора — прямо», я с ним согласился, развернулся в неположенном месте и вновь взял курс на мемориал Линкольна. На этот раз мы переехали в Виргинию по Мемориальному мосту, нашли Вашингтон Мемориал Маркуэй, проскочили мимо поворота к комплексу ЦРУ и наконец свернули на шоссе 495, кольцевую дорогу, огибающую Вашингтон. Кондиционер во взятом напрокат «форде» не работал, и настроение у меня было ниже среднего. Такое случалось со мной всегда, стоило поехать не в ту сторону.
Мбвато, наоборот, что-то напевал себе под нос, оглядывая окрестности. На коленях у него лежал черный «дипломат».
— Мы должны свернуть с шоссе 495 на автостраду 66, которая выведет нас на дорогу 29. А за пять миль до Уэррингтона съедем с нее, — напомнил он мне.
— В ящичке на приборном щитке бутылка виски, — сообщил я Мбвато.
Он открыл ящичек, посмотрел, закрыл крышку.
— Есть бутылка.
— Вас не затруднит отвинтить пробку и передать бутылку мне? Надеюсь, этой просьбой я не потревожу ваш покой?
— Разумеется, нет. — Он достал виски, отвинтил пробку, передал мне бутылку. Я сделал глоток и вернул бутылку Мбвато.
— Но в то же время я полагаю, что за рулем пить не следует.
— Вы абсолютно правы. И я полностью с вами согласен. — Между нами царило полное взаимопонимание.
— Однако возникают ситуации, — продолжил он, — особенно если едешь навстречу опасности, когда не грех и выпить.
— Даже штурману, — поддакнул я.
— Именно это я имел в виду, — и он поднес бутылку ко рту. А после трех глотков убрал обратно в ящичек.
И вновь начал любоваться окрестностями. Я же не нашел ничего примечательного: поля, рощи, редкие дома, принадлежащие людям, готовым на ежедневные сорокапятиминутные поездки в Вашингтон ради того, чтобы жить среди белых соседей.
— Как я понимаю, они не забрались так далеко, — прервал молчание Мбвато.
— Кто, негры?
— Какие негры?
— Наверное, я вас не понял. О ком вы?
— Я говорил о конфедератах.
— Они дошли до Дрансвилля. А потом повернули на сквер, к Пенсильвании. Дрансвилль в пятнадцати милях или около того от Вашингтона.
— Как жаль, что у меня мало времени. С каким удовольствием я провел бы несколько дней на полях былых сражений. Меня очень интересует ваша гражданская война, знаете ли.
— Я бывал в Геттисберге. Но, честно говоря, толком ничего не понял.
— Вы воевали, мистер Сент-Ив? — полюбопытствовал Мбвато.
— Давным-давно. И едва ли показал себя молодцом.
— Изучая вашу гражданскую войну в Сэндхерсте[14], я проникся глубокой симпатией к конфедератам. Жаль, что они не нашли более подходящей идеи.
— Другой тогда просто не существовало.
— Однако я нахожу много параллелей между конфедерацией и моей страной. И Юг, и Компорен можно характеризовать как слаборазвитый сельскохозяйственный регион, жителей которого отличает невероятная гордость. И почтение к традициям.
— И всеобщее благоденствие. Настоящий южанин может часами рассуждать о прежней жизни. О заботе, о неграх и кружащихся на балах платьях. На Юге мифы умирают с большим трудом, и, похоже, тем же самым отличается и Компорен.
— Да, вы можете судить об этом хотя бы по нашему отношению к щиту. Но когда не остается ничего иного, мифы приобретают особую важность. Становятся жизненно необходимыми.
— Когда вы учились в Сэндхерсте?
— Еще в шестидесятых годах. Наверное, я забыл упомянуть об этом, но в нашей армии я ношу звание подполковника.
— Забыли, — кивнул я. — А сколько у вас генералов?
— Ни одного. Есть только полковник Алоко, он сейчас глава государства, и еще три подполковника.
— А кто вы, руководитель Джи-2?[15]
На лице Мбвато отразилось изумление.
— Да. А как вы узнали?
Я сместился в правую полосу, чтобы повернуть на автостраду 66.
— Просто догадался.
— Мистер Уладо — мой заместитель. Вернее, капитан Уладо.
— Специалист по организации отступления, — покивал я. — Надеюсь, в этом он разбирается лучше, чем в пытках.
— Будьте уверены, — заверил меня Мбвато. — Он все делает как надо.
Далее разговор прервался. После указателя «Уэрринггон, 5 миль» я повернул направо.
— Вы знаете, как зовут человека, к которому мы едем? — спросил Мбвато.
— Да.
— Это тайна?
— Нет. Мы едем к Уинфидду Спенсеру.
— А, я понимаю.
— Неужели?
— Пожалуй, что не совсем. Но мистер Спенсер, если я не ошибаюсь, возглавляет исполнительный комитет музея Култера, и одна из его фирм стремилась получить права на добычу нефти в Компорене. Я прав?
— Да.
— Потрясающе. И щит у мистера Спенсера?
— Да.
— И он вот так запросто собирается отдать его вам?
— Угу.
— Чудеса, да и только. Как-нибудь вы должны рассказать мне всю историю.
— Расскажу, — пообещал я. — Как-нибудь.
Мы ехали по узкой полоске асфальта, огороженной с обеих сторон барьерами из рельсов. Затем слева от дороги поднялся восьмифутовый проволочный забор, по верху которого бежали три ряда колючей проволоки. За забором виднелись луга и леса. Там не выращивали ни пшеницы, ни ржи, и я предположил, что правительство платит Спенсеру за «гуляющую» землю. Проволочный забор тянулся две мили — такое я видел раньше лишь на военных базах. А затем уперся в каменную сторожку, из одного окна которой торчал задний торец кондиционера. Дорога кончалась небольшой площадкой перед воротами, на которой наш «форд» мог бы разъехаться с мотоциклистом. Я остановил машину, и к нам неторопливо направились двое мужчин в серой форме, вышедших из сторожки. Один из них, лет тридцати пяти, положил руку на крышу «форда» над окном моей дверцы и пристально вгляделся в меня. Второй так же внимательно смотрел на Мбвато, который ответил лучезарной улыбкой.