Я смотрела, как его дыхание постепенно замедляется. Я могла лишь смотреть на него, застыв, пока его глаза стекленели, утрачивая свет.
Другой мужчина оказался возле меня прежде, чем я осознала, что он сдвинулся с места.
Он встал над Нензи, наведя на него пистолет. Он тяжело дышал, глаза все ещё остекленели от секса, член оставался полностью твёрдым, и я не могла перестать смотреть на него, на его тело. Тонкий органический гипс окружал одно бедро, и я уставилась на сине-чёрный узор на его коже, прямо под пупком, в форме…
Я почувствовала, как подкосились мои колени.
Он схватил меня за плечи, и я посмотрела в его лицо, но я его не узнавала и ничего не могла почувствовать своим светом.
Тошнота вернулась с такой силой, что я не сомневалась — в этот раз меня стошнит. Я закрыла глаза, прислонившись к дверному косяку, не в состоянии дышать… дыша слишком часто…
— Элли.
Я узнала его голос и ощутила, как комната закружилась.
Я ни разу не подумала о том, что увидела.
Эти мысли не хотели находиться в моей голове, так что я позволила своему взгляду проскользнуть мимо него, в комнату, и остановиться на знакомом лице, знакомом теле, хоть прежде я никогда не видела это тело полностью обнажённым — лишь достаточно оголённым, чтобы я видела в этом угрозу. Я смотрела в лицо Кэт, уверенная, что вижу галлюцинации. Затем я осознала, что именно она была той женщиной, что лежала на кровати.
Я съёжилась у двери. На мгновение я опустилась на колени, едва осознавая его присутствие, хотя он тоже стоял на коленях возле меня, обхватывая руками, прижимая дрожащими ладонями.
— Элли… дорогая… Элли… — он говорил с трудом. Я смотрела в его лицо и не узнавала. — Элли… у нас мало времени…
Я осознала, что остальные одевались.
Они вернулись в режим разведчиков.
Даже Кэт, казалось, вела себя исключительно по-деловому. Она надела белую блузу, поверх неё чёрный органический жилет, затем набросила что-то вроде делового пиджака.
Люди валялись без сознания. Где-то в тот промежуток времени, когда я не могла дышать, видящие отправили их всех в глубокий сон.
Незнакомый красивый видящий надел органический жилет поверх рубашки, затем бросил такой же жилет женщине с рыжими волосами. Я уставилась на неё, вновь затерявшись в какой-то воронке неверия.
— Уллиса, — выдохнула я.
Я не могла смотреть на него, хотя осознавала его присутствие рядом, чувствовала, как он наблюдает за моим лицом. Он пахнул сексом. Он вонял им. Я не могла чувствовать его, не могла чувствовать его свет, и я радовалась этому как ничему другому за всю свою жизнь. Я просто хотела, чтобы он убрался от меня, надел одежду и убрался нахер подальше, и не снимал грим или протезы или что там у него на лице.
Однако он делал что-то со мной. Я ощущала его пальцы на ошейнике вокруг своей шеи, осознала, что он держит какой-то инструмент…
— Нет, — выдавила я.
Слишком поздно. Он стиснул что-то рукой и крепко сжал.
Ошейник треснул. Я почувствовала, как он разломился надвое, затем тут же ощутила, как создание в устройстве на моей шее умирает. До сих пор я и не осознавала, что это какое-то живое животное, обёрнутое вокруг моего горла как паразит.
Я ощутила, как это существо испускает последний вздох, затем Ревик стал аккуратно вытаскивать зубцы из дырок сзади моей шеи. Его пальцы тряслись так сильно, что ему пришлось повозиться несколько раз прежде, чем он сумел снять эту штуку.
Оказалось, все не так драматично, как я ожидала.
Мой свет постепенно окутал моё тело, словно кто-то очень медленно добавлял громкость старому радиоприёмнику. Я уставилась на мужчину с телом Ревика, ощущая аккуратное прикосновение пальцев Ревика, даже ощущая его запах, когда его свет взорвался вокруг моего, скользнув в меня без предупреждения.
Ощутив реакцию его сердца, я вскрикнула, отталкивая его от себя.
Однако его руки обвили меня, слишком сильные, чтобы я могла отпрянуть.
Я не могла дышать, не могла сделать вздох, но он лишь крепче сжимал меня в объятиях, ласково убирая мои волосы с лица, притягивая к себе на колени. Я словно со стороны заметила, что татуировку на его руке не видно. Они каким-то образом скрыли её, как и шрамы, как и верхнюю часть его груди — как и его лицо.
Он был скользким от пота, и теперь, когда я чувствовала его свет, он переплетался со светом всех остальных, присутствовавших в комнате.
Я чувствовала на нем Уллису, незнакомого мужчину-видящего, какого-то человека, Кэт…
— Элли, — его голос был хриплым, переполненным слезами. — Элли, дорогая… пожалуйста. Пожалуйста. Детка, пожалуйста… — его слова оборвались, перепутавшись, почти как тогда, в той горной хижине.