Ревик выстрелил ему в другую ногу.
Териан ахнул, обмякнув глубже в кресле. Кровь быстро окрасила другую его штанину.
То, как быстро это случилось — недобрый признак.
Пятно начинало расползаться. Он уставился на увеличивающуюся кляксу, затем на другого видящего.
Ревик пожал плечами.
— Не стоило тебе трахать мою жену.
— Ты прекрасно знаешь, почему я это сделал!
Ревик выстрелил ему в руку чуть повыше локтя. Сила этого выстрела разорвала мышцы и расколола кость. Териан обмяк в кресле. Он поискал скотч, но теперь его бокал оказался на полу. Скотч и вода впитывались в ковёр.
Териан наблюдал за этим, ощущая странное разочарование.
— Мне не очень-то есть дело до твоих причин, Терри, — сказал Ревик.
— Реви'! Подожди! Не убивай меня пока что, я…
Но прежде чем Ревик успел вновь выстрелить в него, прежде чем Териан успел сказать, чего ему стоит подождать… всё потемнело.
Не было никакого предупреждения.
Он даже не успел сделать последний вдох.
Всё, что он успел сделать — выдохнуть предыдущий, уставившись раскрытыми глазами в потолок. Его aleimi освободил труп скандинавского видящего, который он купил почти за миллион евро от того мудака-работорговца в Эстонии, а вскоре после этого изнасиловал и убил для использования его трупа.
Уходя, Териан осознал, что смотрит на комнату из Барьера.
Дигойз опустил пистолет, с озадаченным выражением лица уставившись на светловолосый труп. Он пошёл вперёд, ткнув в безжизненный сосуд одной рукой, проверив пальцами пульс.
Териан видел, как он посмотрел вверх.
Вскоре после этого он осознал, что слышит лишь один пронзительный звук.
Звук нарастал ровными кругами, как сирена воздушной тревоги.
Затем Териан осознал, что именно этот звук он слышит: сирену воздушной тревоги.
Но для него это уже не имело значения.
Он умер… возвращался в главную систему для загрузки в очередное тело, в очередную часть света, а возможно, в бункер, где Ксарет и Веллингтон торчали прямо сейчас, играя в нарды и смотря новости об атаке видящих на Белый Дом и мобилизации армии.
Ну, или он так думал.
Оказывается, тут он ошибался.
Глава 48
Сайримн
Он стоял в лифте, наблюдая, как меняются цифры по мере того, как он медленно поднимался с десяти с лишним подвальных этажей под главной постройкой Белого Дома.
Его разум опустел.
Нет, не опустел.
Он вновь мог чувствовать её, но всё ещё её боялся, боялся того, что может обнаружить, если поищет её свет.
Теперь она его возненавидит.
Он уставился сквозь стены, читая органику, используя свои воспоминания о планах постройки, сопоставляя их с тем, что говорили ему живые машины, пока он слушал их своим светом. Это он тоже помнил. Он помнил, как говорил с созданиями, которые жили в стенах, знал их язык достаточно хорошо, чтобы это слегка напоминало хакерство.
Машины говорили с ним охотно, не сдерживаясь. Они показали ему все потайные ходы Териана и крысиные норы. Большинство из этого теперь не имело значения.
Удары сотрясали кабину лифта во время её подъёма. Он бегло присматривался к ним, держа руки вдоль боков, пока его разум то подключался, то отключался от разных частей конструкции.
Он ощущал там эмоции.
Он знал, это они принадлежат ему.
Лицо Элли, когда она смотрела на его тело; мёртвый взгляд её глаз, когда она всё осознала прямо перед тем, как её колени подкосились.
Он чувствовал, как сжалось её сердце.
Ненависть — неправильное слово. Он не заслужил ненависть. По правде говоря, он не различил ни единой волны истинных эмоций в её свете. Ни ощущения злости. Ни боли или печали.
Всё просто закончилось. Он прекратил существовать.
Те мгновения, когда она не смотрела на него…
Он видел цемент и органическую клетку, её голую спину и ноги, спутанные тёмные волосы, зелёные глаза, сверкавшие в полутьме. Он хотел её. Он даже подумывал принудить её, и не раз. Он был так уверен, что как только он это сделает, ей понравится.
Казалось таким нечестным, что она считала его недостойным, когда он так сильно её хотел… когда он просил её столько раз… когда он демонстрировал такую сдержанность.
Даже ошейник возбуждал его, но ему хотелось его снять, так сильно, что ему приходилось напоминать себе — она не останется с ним, если он её освободит. Пока что нет.
Может быть, вообще никогда, поскольку этот ублюдок запустил в неё свои когти.
Смятение волной пронеслось по его свету, но другой разум поднялся на поверхность, сильнее всего остального. Это сводило с ума — знать, что она так близко, но не иметь возможности её почувствовать.