Наемники между тем быстро перестраивались на равнине из колонн в боевые шеренги, ощетинившиеся пиками, алебардами, нагинатами, глефами, шпонтонами. Северяне-лучники сноровисто готовили к бою луки. Конница расположилась по флангам, и всадники пользовались передышкой, чтобы подогнать сбрую или заняться оружием. Впереди, там, где собралась основная масса воинов Ирмаса, уже развевался на ветру большой стяг "Ястребов Дреммерхэвена", черное полотнище с золотой птицей, раскинувшей изогнутые крылья, и тут же были значки каэстанцев Пардиса и северян Варга. По напряженным лицам наемников было видно, что они ждут приказа начать штурм. Ирмас проехал сквозь последние шеренги под приветственные крики и стук клинков о щиты и остановил коня. С этого места до ворот цитадели было примерно шестьсот шагов. Обладавший острым зрением командир наемников отчетливо видел застывшие на стенах фигуры айджи в черных лаковых доспехах, сжимающие в руках нагинаты с черными и белыми прапорцами.
Ирмас выбрал стрелу, расправил перья, проверил наконечник, наложил ее на тетиву и поднял лук. На него смотрели тысячи глаз. Лучники Варга шептались, что при таком ветре и с такого расстояния только сам Рунда поразит цель, а смертный человек не попадет даже в ворота крепости. Ирмас долго выбирал цель, затем дожидался, когда ветер хоть немного стихнет. А потом быстрым рывком натянул лук и спустил тетиву.
Над войском наемником прокатился торжествующий рев. Одна из айджи, стоявшая на левой надвратной башне, взмахнула руками и опрокинулась на камни со стрелой в плече. А Ирмас уже прицелился вновь и выпустил вторую стрелу, и еще одна айджи упала, обливаясь кровью из перебитой артерии.
В ответ из крепости вылетели несколько стрел, но их снесло ветром под издевательский хохот наемников. Ирмас между тем направил коня вперед, к воротам.
– Эй, вы, грозные айджи! – крикнул он. – Что же вы так скверно стреляете? Может, и мечами вы владеть не умеете?
– Умеют, – ответила светловолосая женщина в роскошных эльфийских доспехах, появившаяся на стене прямо над воротами. – Клоч бы это подтвердил, будь он жив.
– Мири! – Ирмас ощутил гнев, но еще болезненный и сладкий укол в сердце. – Хорошо, что ты здесь. Мне не придется тебя ловить по всему Хеаладу.
– Мири умерла, Ирмас. Я Лейда Элеа Каста. Ты не найдешь здесь ту, которую искал.
– Решила сменить имя? Не беда. Я приму тебя любой. Бросай санджийского щенка и возвращайся ко мне. Накроем стол, выпьем отличного каэстанского вина, займемся любовью. У нас это хорошо получалось.
– Да, Ирмас, с Мирчел. Но не с Кастой.
– Вам не удержать дворец! – воскликнул Ирмас.
– Удержим. А не веришь, попробуй захватить его.
– Я знаю, что ты упрямая стерва. Знаю, что храбрости тебе не занимать. В конце концов, я помню, что мы были близки с тобой, Мири. И потому буду милостив. У вас есть время до завтрашнего утра, чтобы сдаться. Сдадитесь, оставлю вас в живых. Если завтра с восходом солнца ворота дворца останутся закрытыми, я начну штурм.
– Удачи, Ирмас! – сказала Каста и исчезла за каменными зубцами.
– Ты и впрямь собрался даровать им пощаду? – спросил командира Пардис.
– Только Мирчел. Передай мой приказ: взять девку живой. Она не должна пострадать.
– Надеешься вернуть ее?
– Жажду мести, Пардис. Я сам обрежу ножом ее волосы, надену на нее ошейник и отдам на поругание самым презренным подонкам, которых только найду в Дреммерхэвене. А сам буду наблюдать, как они удовлетворяют с ней свою собачью грязную похоть. Пусть имеют ее, как хотят, мочатся на нее, испражняются, творят все мерзости, на которые способны. Я хочу увидеть это, Пардис! Я хочу сломить ее гордыню. И я увижу это, клянусь Рундой. И только потом решу, что с ней делать, бросить в крысиный ров, разорвать конями или… Или снова взять на свое ложе.
– Любовь! – Пардис поднял руки к небу. – Как же ты молод, командир!
– У воинов есть время до полуночи, – сказал Ирмас, проглотив иронию старого каэстанца. – Ставьте шатры и отдыхайте. А в полночь я жду всех командиров в своем шатре. Обсудим план битвы.
– Ты веришь ему? – спросил Леньян.
– Нет. Глуп тот, кто верит Ирмасу.
– Они заполонили всю равнину. Мы не выдержим.
– Должны выдержать. Ирмас хитрит, играет в великодушие. Я уверена, ночью они попытаются штурмовать стены.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что Ирмас не хочет терять людей. Постарается напасть врасплох, чтобы захватить дворец малой кровью. Я надеюсь на тебя, Леньян. Ты старый боевой пес, никого опытнее тебя у меня нет.
– Надеешься на меня? А ты сама?
– Этой ночью мне придется сражаться с новым врагом, Леньян, – Каста улыбнулась, ткнула кулаком старого наемника в грудь. – Но это не твоя война, только моя. И не смотри на меня так, я знаю, что говорю. Мы победим. И вы получите столько золота, сколько сможет унести каждый из вас.
– Каста!
– Криспила? – Каста заметила, что командир айджи сильно взволнована. – Что такое?
– Прошу, следуй за мной.
– Что-то случилось?
– Принц задумал сам возглавить оборону. Я пыталась отговорить его, но он никого не желает слушать.
Оваро был у себя и что-то говорил окружившим его придворным. Мальчик был облачен в детские стальные доспехи и вооружен коротким боевым мечом.
– Зачем ты пришла? – спросил он Касту. – Я не приглашал тебя.
– Мой принц собрался сражаться, не так ли? – ответила селтонка, входя в зал.
– Я принц, – гордо сказал Оваро. – И я не буду сидеть вместе с женщинами в час, когда моему дворцу угрожает опасность.
– Похвальная отвага, ваше высочество. Но прошу сначала выслушать меня, а потом принимать решение. – Каста поймала на себе удивленные и настороженные взгляды придворных, сделала паузу. – Я гостья в этом дворце, и не мое дело поучать моего хозяина. Но то, что я скажу, я должна сказать. Битва вот-вот начнется. Врагов много, очень много, их рати заняли всю равнину перед дворцом. Мы отрезаны от остального мира, и нам придется сражаться. Я не могу предсказать исход битвы. Знаю только, что у нас слишком мало воинов. Но их станет еще меньше, если часть защитников будут приставлены к вашему высочеству для охраны. Нам придется защищать вас. Это ослабит оборону дворца.
– Мне не нужна охрана.
– Любой воин в этих стенах считает своим долгом защитить принца. Если ваше высочество сам примет участие в сражении, мы будем думать не о победе, а о том, как защитить вас. Вы не воин. Вы, прежде всего ребенок, пускай и очень храбрый. Это, во-первых. Во-вторых, у наемников Ирмаса отличные лучники. Одна-единственная стрела может сделать оборону дворца бессмысленной.
– Ты намекаешь, что меня могут убить? – Принц надул губы. – Но я будущий император. Я обязан быть с моими подданными в тяжелый час.
– Такие благородные мысли делают вам честь, мой принц. Однако в бою не всегда следует поступать благородно.
– Как же мне поступить?
– Так, как советует капитан Криспила – остаться во дворце. Здесь вам ничто не угрожает. Нам будет легче умирать, если мы будем знать, что ваше высочество в безопасности.
– Скажи мне, Каста, – принц почему-то перешел на шепот, – у нас есть надежда?
– Надежда есть всегда, мой принц. Даже за мгновение до смерти человек продолжает надеяться.
– Хорошо, – Оваро отшвырнул шлем, который держал в руке. – Я послушаюсь тебя. Что еще я должен делать?
– Я благодарю ваше высочество и жду приказов.
– Приказы? – Оваро внезапно шагнул к Касте и коснулся ее руки. – Мне отдавать приказы? Сейчас я как никогда нуждаюсь в добрых друзьях, леди Каста. А друзьям не приказывают. Друзей просят. И я прошу тебя… Нет, мы все тебя просим – останови их. Пожалуйста.
– Я остановлю их, – ответила Каста, глядя в испуганные глаза ребенка. – Мы остановим их, мой принц. Будьте спокойны.