Для бодрости один из стражников заорал песню.
- Эй, заткнись! - прикрикнул на певца другой стражник. - Вроде ветка под ногой треснула, - сказал он, указывая на темные кусты у подножья горы. - Слыхали? Опять!
- Кролик, наверно,- сказал третий.
Некоторое время они прислушивались, вглядывались в темноту. Шесть копий, шесть мечей, шесть щитов.
А судьба одна…
Снова зашуршало в дыре. Стражники живо оборотились, наставили копья. Нет, все тихо. По небу шли тучи, луна то ныряла в них, то, сбросив с себя дымное покрывало, заливала землю желтым светом. Трое стражников остались у дыры, а трое, волоча длинные тени, направились к кустам - посмотреть на всякий случай, не притаился ли там кто.
И тут из кустов поднялся во весь рост великан, обросший шерстью, с тяжелой мотыгой в руке. Стражники оцепенели, ужас запер рвущийся из глоток крик. Сам горный дух встал перед ними… Великан с хриплым ревом прыгнул, мотыга, просвистев, обрушилась на шлем ближайшего стражника. Двое других побежали назад. Великан погнался следом, а за ним мчались еще - полуголые, длинноволосые, размахивающие мотыгами и молотами.
Вмиг все было кончено. Луна опять занавесилась тучами, не пожелала глядеть, как лезут сплошным потоком рабы из недр рудника, как неистово орут они, как жадно вбирают в отравленные легкие свежий ночной воздух.
Стража, стоявшая на полпути от рудника, услыхала гомон, кинулась в поселок поднимать тревогу. Но уже катилась в ущелье толпа рабов, и впереди бежал гигант-кантабр с копьем в одной руке и с тяжелой мотыгой в другой.
Страшен был ночной бой в поселке. Стражники были хорошо обучены, их тела, укрепленные хорошей пищей, были сильны. Они знали, что если враг не облачен в панцирь, лучше бить копьем в живот, а если облачен, то в шею. Свистели пращи, осыпая бунтовщиков свинцовыми «желудями». Падали рабы под ударами стражников. Но рабов было много, и жизнь стоила им недорого: проткнут ли копьем или подыхать от язв веселой болезни. Бесстрашно и яростно бились они, тесня стражу к воротам, и вот уже передние с криками прорвались к дому самого Индибила, окружили его.
На гладко утоптанной площадке перед домом отчаянно рубился главный над стражей. Свирепый кантабр кинул в главного копье, промахнулся. Взревев, он обхватил ручищами врытый в землю столб, вывернул его и пошел на главного, крутя столб перед собой. Главный попятился, пытаясь уклониться. В следующий миг страшный удар размозжил ему голову.
Бой закончился лишь на рассвете. Смолкли крики и звон оружия, стал слышен шум горной речки. Сотни трупов устилали землю. Небольшая кучка уцелевших стражников, окруженная восставшими, жалась, затравленно озираясь, к крыльцу. Из дома выволокли Индибила в изодранной одежде. Его бил озноб, толстые щеки были словно мелом залиты. Под ненавидящими взглядами Индибил бессильно опустился на ступеньку, ноги не держали его.
- Что будем с ним делать? - спросил Ретобон, отирая пот с грязного лица. Так уж получилось само собой, что оказался он вожаком.
- На рудник! - выкрикнул кантабр. - Завалить камни - пусть подыхай, собака!
- Правильно! - загалдели рабы. - На рудник его! Пусть отведает веселой болезни!
Ущелье бурлило. Вырвавшиеся на волю рудокопы, плавильщики, камнетесы опустошили сарай с запасами продовольствия. Из погреба Индибила вытащили пузатые пифосы с вином. Целиком жарились на вертелах бараны из стада, принадлежащего стражникам. Тут и там горланили песни. Непривычная сытость и выпивка валили рабов с ног.
Ретобон и его друзья понимали, что это опасно: стоит прискакать сейчас в ущелье отряду стражников с какого-либо из ближних рудников, и они перебьют восставших, как кроликов. Но ничего Ретобон не мог поделать. Он переходил от костра к костру, уговаривал рабов опомниться, доказывал, что нужно выставить у входа в ущелье сильный заслон… Напрасно!
За Ретобоном плелся пьяненький гигант-кантабр, нацепивший на голову шлем с высоким гребнем. У одного из костров кантабр увидел старых знакомых - Горгия и Диомеда.
- Грека! - рявкнул он и хлопнул Горгия по плечу так, что тот чуть не подавился бараньей костью, которую как раз обгладывал. - Грека - воля - хорошо!
Он размахнулся, чтобы и Диомеда по-приятельски хлопнуть, но тут его занесло и, потеряв равновесие, кантабр свалился рядом с Горгием. Он и не сделал попытки подняться на ноги, почти сразу же захрапел.