— Ты как, Бур, держишься? — плюхнулся рядом Беско.
Старший кметь[80] с самого начала похода опекал волхва. Ненавязчиво, но заметно.
— Куда я денусь, — отозвался Буривой.
— Немного осталось. Около часа, и в дело.
«Стрибог» помолчал, тоже глотнул взвара немного, и продолжил «подкачку» волхва.
— Не так всё страшно. Года два назад гонялись за одними уродами. Так две седмицы толком не спали. Вот тогда умотались, так умотались… Но дело того стоило. Старшего получил. И «Заслава»!
Лютый улыбнулся. Это оказалось единственным движением, не скручивающим тело болью. Беско тот еще трепач и балагур. Всю дорогу пытался поднять настроение подопечного всевозможными историями, продолжая трепаться даже на бегу. И ни малейшей конкретики. Где-то когда-то кого-то. В смысле «уродов», «недоносков», «татей». Ни одной оговорки. И кто из нас скрытник? Но вот знакомое имя…
— «Заслава»?
— Щит Заслава. Чисто наше. Дружинным «за Отвагу» дают. А нам — «Заслава». Самая старая награда Руси. По слухам, чуть ли не Светленом введенная.
Лютый чуть не захлебнулся взваром. Надо же!
— Так у тебя этот щит[81] есть?
— Ага! — снова хлебнул Беско. — Он самый. Правда, без мечей. Посчитали, что за «своих» мечи — перебор. Но, тоже неплохо. Главное, дойти…
— Не бойся, выдержу я, — попытался успокоить кметя волхв. — В «Кречетах» служил.
— Насчет «Кречетов» не скажу, особо не сталкивались. А ты — молоток. Переходи к нам. Вручим тебе фиолетовый платок торжественно. Мы все словечко замолвим, без испытаний вручат, как заслуженному…
— Подожди, — перебил Лютый, — а почему фиолетовый? Вы же в защитных ходите.
— Традиция, — пожал плечами старший кметь. — Защитный — для полевых. А для парада — фиолетовый. Раньше, говорят, «Стрибоговы Дети» чубы в такой цвет красили. Потом, как стрижки сменили, на голову стали платки повязывать. А цвет остался.
— Странно, я не знал…
— Так мы же самое скрытное из скрытных подразделений! — засмеялся Беско. — И от нас многое в народ не уходит.
— А чего ж ты мне выболтал?
— Тебе теперь можно. Ты с нами в дело идешь! Кстати, две части до выхода.
Буривой, по-стариковски кряхтя, поднялся и начал приседать, разогревая болящие ноги. Иначе в первые минуты успеть за спецназовцами нереально. Рванут же с привала, как будто и не бежали всю ночь…
И через три часа, уже в крутолете, мысли его крутились вокруг услышанного о «Стрибоговых Детях». Щит Заслава… Фиолетовые платки… Раньше чубы красили…
Ящур! А откуда вообще взялось слово «фиолетовый»? Привет от Галки Баграновой?
Боль отзывалась в затылке, увесистыми молоточками тюкая в ритм дерганий усталого сердца. В такт из груди рвались надсадные хрипы. Да, друже, отвык ты от настоящих дел. Не в горнице сидеть, вычерчивая стилусом по пергаменту, обмакивая в чернила, собранные из галлов. У русов много дубов. Нет недостатка в материале…
Очередная вспышка боли пронзила с пяток до затылка, заставив тело мучительно изогнуться. Проклятые русы с их гнилыми заборами и всякими настилами, и щепастыми неструганными досками, кои с презрительным смешком ломаются под не особо-то и тяжелым человеком. Добро хоть, в выгребную яму не провалился, отделавшись лишь подранной до кости ногой. А то было бы не только больно, но и смешно. Тем, кому доставать пришлось бы. Хотя, с другой стороны, могли и сразу копьем пырнуть. Чтобы не пачкаться. Русы гордостью сильны и слабы единовременно…
А так, ушел. Хотя теперь и непонятно, куда податься. Многолетняя работа пошла коту под хвост. Проклятый русин! Сумел перемолотить стольких… Лучше бы эта отрыжка Перуна всех убила! А так… Покалеченные не уйдут. Каждый знает немного, но по отдельности. А все вместе… Вукомил его вел. Подворье на окраине оказалось засвечено, раз успели так быстро. И часа не прошло. Переиграли, вчистую… Дурак! Так и не сумел выбить из себя идиотское зазнайство, вбитое воспитанием. «Свет истинной веры защитит тебя!». «Язычники не могут сравниться в уме с рабами Господа! Никогда не смогут!». Еще как могут. Не Христос же с Перуном умом меряется, а Ираклий с Вукомилом.
Да и, честно говоря, хорошо знавший святые книги Ираклий не сомневался, что скрытника, ведущего себя подобно Христу в человеческом воплощении, Вукомил раскусил бы минут через семь. Или через восемь, если слишком занят. А потом разыграл бы игру. Может, так и произошло в Иерусалиме? Разыграли карту божьего сына римские скрытники?
80
Старший кметь — звание, среднее между нашими старшиной и прапорщиком. Хотя соотношение званий очень приблизительное.