В весках вопрос стоял жестче. Даже в Голодупке идея понимания не нашла. Оболтусы семилетние работать должны, а не ерундой заниматься. Кому надо — сами научатся. Пришлось временно отступиться. От Тикши удалось добиться согласия на зимнюю «школу», благо, зимой работы у крестьян поменьше. С остальными еще хуже. Хоть кол на голове теши, не врубаются, и всё тут. Впрочем, «летняя школа» для дружинных детей, плюс зимняя в Голодупке в первый же год — это очень много! А если учесть, что писать умеет любой дружинник и почти треть крестьян, а считать чуть ли не все (как только добились с их отношением к образованию), так и просто здорово. Профессор-то всерьез опасался, что ждет нас поголовная безграмотность. Зря он не пошел с нами. Сам бы и втолковывал смердам высокие материи.
Но хотелось быстрее. И Ярослав отрядил Добрю с Пулкавом заняться сиротами, коих наблюдалось очень немало. Роды никого не бросали на произвол судьбы. Но шикарной жизнь детишек, оставшихся без родителей, не назовешь. Потому идея Приюта по типу «Дубравы» встретила всеобщее одобрение. Нет, вятичские мозги не охватили всей грандиозности идеи, да никто разъяснять подробности и не собирался. Но то, что можно поспихивать кормежку лишних ртов на княжьих людей, крестьяне приветствовали обеими руками. Горожане — тем более. А что учат сиротинок не только мечом махать, никого не беспокоило. Сами детки пришли в неописуемый восторг. Они и так постоянно крутились возле нашего подворья. Для мальцов на мечи да самострелы поглазеть — сплошное удовольствие, а глядишь, и обломится чего. Стрельнуть разок дадут, или кусок пирога сунут. Парни-то наши поголовно к сиротам неровно дышали. Сами ж из таких. Вроде и забылось почти, а в душе-то сидит в глубине… Недостаток в педагогах Приюту не грозил…
Корчма Зубаря — место известное. Не единственная корчма в городе, но самая большая и уважаемая. Татям сюда хода нет. Здесь честной люд отдыхает. Селяне, приехавшие в столицу по делам: кто на торг, а кто и к князю с челобитной. Мастера местные, желающие расслабиться вечером, отдохнуть с кружкой кваса или медка. А то и пива, зелья нового, чей секрет ушлый хозяин выведал у дружинников пришлого князя. Или те Зубарю нарочно рассказали, чтобы самим не варить. Вкусное зелье выходит, но уж больно дорогое. Дружинникам да купцам по карману, а мастеровые да селяне семь раз подумают, прежде, чем заказать. Знамо дело, и купцы сюда ходят, и дружина. Как новая, русинская, так и старая, еще при Ходоте служившая. Не прогнал новый князь старых воев, к себе на службу взял. Нет опаски, что могут вои свое решение переиначить, другого на княжение кликнуть. А может, просто за дело радеет, а за власть и не держится особо.
Под вечер у Зубаря всегда людно. Место такое. Придешь, устроишься с друзьями за столом у стеночки, да и потягиваешь квасок под неспешную беседу.
— А что, Угрюм, успели хлебушек до дождей убрать? — спрашивает соседа невысокий широкоплечий мужик, заросший бородой до самых глаз.
— А то! — откликается худенький живчик с гладко выбритым лицом. — И убрать, и обмолотить.
— Когда успели-то? — удивляется бородач. — Вы ж на хазар с князем чуть не всей веской ходили!
— И что? Али мы работать не умеем. Ты не заговаривайся, Первак! В первый раз, что ли?
— Умеете вы работать, про то не спорю, — соглашается Первак. — Да только поход не мало времени занял. И людин после похода меньше стало! А хлебушку, ему дела нет до смертей людских…
— Так не было смертей особых!
— Как же не было! Чтобы в походе ратном, да без смертей… Не бывало такого!
— Раньше не бывало, — смеется Угрюм, — а теперь стало. Двоих всего Морана с нашей вески забрала! Это хазар побили много.
— Это как?
— Молча! Знаешь, что мне дружинник русинский сказал? Жаль, имя не спросил, не до того было!
Первун вопросительно уставился на собеседника. Угрюм назидательно поднял палец:
— «Не тот воевода хорош, что врага побил. А тот, что при этом своих воев сберег». Вот так вот!..
— А верно говорят, — вмешивается мастеровой с другого конца стола, — что в Голодуповке сам Ярослав-князь хлеб убирал?
— Ну, за князя не скажу, — почесал затылок Угрюм. — К нам десяток русинов приезжал. Да сам сотник Турим. Спрашивал, нужна ли подмога какая. То видел.
— И что? Приняли помощь? — интересуется Первак.
— Так не требовалось, — чешет в затылке Угрюм. — Да и не примет Мать Сыра Земля заботу воинскую. Пусть уж вои занимаются боем рукопашным, а мы уж с хлеборобскими делами мы и сами сладим…