Меря тоже частично „лежала“ под Киевом, частично под нами. Большей частью предпочитая прятаться по лесам. После гибели Меченого особо боевитых там не осталось. Но, скорее всего, меряне просто не торопились схлестываться с соседями всерьез. Были среди них готовые за себя постоять. Но не лезть первыми. На удивление неагрессивный народ. Впрочем, и мы на рожон не лезли, девок не портили и посреди весок кучи не наваливали. В целом отношения с мерянами выстроились ровные с уклоном в доброжелательность. Тем более что покойный Мешко у многих стоял поперек горла.
Самым же большим потрясением оказалась находка строящейся деревушки как раз на границе земель мери и кривичей. Мы нашли восточных норманнов! Оказывается, „норманнская теория“ истории Руси, верить в которую могли только законченные русофобы, врала не во всем! Нет, никакими шведами среди предков Игоря и Светлена и не пахло. Процент варягов среди жителей Руси вообще был невелик, а уж скандинавов среди них… Но норманисты неожиданно оказались правы в самом невероятном из своих предположений! Восточные норманны существовали на самом деле! Были самыми натуральными шведами! Жили, точнее, строились, чуть западнее Ростова, который еще и городом-то не был. На месте, примерно опознанном нашими географами, как город Углич, про который местные летописи и археологические изыскания чего только не врали. Могу засвидетельствовать для истории. До прихода сюда викингов в 939 году на месте Углича существовали только лес и болота. И никаких поселений. Не считая бобровых хаток, конечно.
Восточных норманнов было две с лишним сотни. Полсотни воинов, десятков восемь женщин, немного стариков и дети. О колонизации территорий, контроле над волжскими путями и основанием государственности Руси шведы не задумывались, в данный момент надеясь лишь выжить.
Что именно не поделил Олаф Карлссон с соседом, мы так и не поняли. Чуть ли не свинью, забравшуюся на выпас в соседский огород. Для нормальных людей, даже шведов — ничего страшного, пустяки, дело житейское. Зарезать виновницу происшествия да сожрать на совместном пиру, выпив за всеобщее здравие. И все, проблема исчерпана. Но то ли хозяин свиньи оказался слишком вспыльчив, то ли пострадавший страдал больным самолюбием, но слово за слово, известно чем по столу, кулаком по едалищу, топором по щиту, копьем в стену… Или в брюхо.
Короче говоря, горячие шведские парни решали вопрос свиньи и поруганной чести в своем привычном стиле. Как оно у шведов было принято, пока Петр 1 не отбил охоту решать все проблемы через Валгаллу. Тоже не страшно. Но лет через много выяснилось, что визави Олафа оказался чуть ли не прямым потомком Рагнара Кожаные Штаны. У нас данное родство вызывало нешуточные сомнения, ибо даны жили далековато от той глуши, где мнимый родственник их короля делил с соседом нечистое животное иудеев и мусульман. Но с кем бы ни спала прабабушка оппонента, а помощь пришла, и многолетняя свара, максимальный урон в которой сводился к разбитым мальчишеским носам, неожиданно превратилась в смертельную угрозу для рода Карлссона. Недолго думая, бесстрашный викинг загрузил на драккары своих людей вместе с имуществом и скотиной, включая потомков давно съеденной виновницы раздора, и пустился наутек. К его чести следует отметить, что личный драккар у Карлссона был только один, но невезучий швед каким-то образом сумел прихватить парочку неприятельских. Каким именно, понять было невозможно: рассказ героя сразу превращался в хвалебную сагу о самом себе, и изобиловал таким количеством фантастических подробностей, что любой писатель двадцать первого века удавился бы от зависти.
Прихваченные драккары заставляли похитителя драпать быстро и не просто далеко, а очень далеко. Чтобы оскорбленные в лучших чувствах враги не могли найти беглецов ни за что и никогда. Надо сказать, в целом Олафу побег удался. Вряд ли шведскому „потомку“ легендарного датчанина пришло бы в голову искать беглеца на Волге. Тем более что описать пройденный путь и сам Карлссон толком не мог. Не считать же описанием переправу через Хель по корням вечнозелёного древа жизни Иггдрасиль. В общем, где-то свинопасы передвигались на кораблях, где-то корабли на свинопасах, но к зиме 939/940 года все вместе оказались в Угличе и теперь старательно его основывали, даже не подозревая, что „скандинавские поселения на этом месте существовали с начала тысячелетия“.